За день до вылета она отпустила всех работников, и оставшееся время мы лежали с ней на пушистом ковре перед камином, она рассказывала мне, как выглядит океан, как ощущается песок под ногами, что вода в океане - соленая. Это был слишком идеальный день.
Проснувшись ночью оттого, что мои легкие находились словно в огне, я начинаю кашлять, тщетно пытаясь восстановить дыхание и высвободиться из-под одеяла. Со всех сторон моей спальни ко мне подступал жар, а языки пламени, танцующие на стенах и потолке, ослепляли глаза.
Пожар!
- Александра! - голос Ба был едва слышим сквозь рев и треск пламени.
Гардина шумно обрушилась вниз, разбрасывая снопы искр. Закричав от страха, я побежала в коридор и со всего маху влетела в стену, выбивая воздух из легких. Глубоко вздохнув, ощущаю, как едкий дым вновь обжег легкие, и от приступа кашля слезы выступили на глазах.
Почувствовав, как мое тело поднимают, я стала кричать и вырываться, но услышав шепот Бабушки, я перестала сопротивляться и обхватываю ее тело ногами и руками, уткнувшись лицом в пространство между шеей и плечом, словно прячась в убежище.
Вскоре она ставит меня на землю и внимательно осматривает, затем,взяв меня за руку, она наблюдает, как ее дом, наш дом, охватывает огонь. Красно-желтые языки вырывались из открытых окон и поднимались высоко в ночное небо.
В глубине ее глаз отражались всполохи огня. Слезы текли по испачканному сажей лицу, оставляя чистые линии на щеках, и капали на пижамную кофту. Ее рука тянется к шее в попытке нащупать кулон, который дедушка подарил ей, когда Ба согласилась стать его женой. Но его там нет.
- Стой здесь, Александра. Хорошо? - она отпускает мою руку, и я вздрагиваю, словно пробуждаясь ото сна.
- Не бросай меня...Прошу, обернись, прошу, возьми меня за руку.
Шепот ужаса, который затем перерастает в крик. Качая головой, смотрю, как ее фигуру поглощает пламя.
Мое горло вскоре охрипло от криков, упав на колени, я услышала хлопок. Что-то просвистело мимо моего уха, но услышав треск и раздавшийся за вскрик Ба, подняла взгляд. Она лежала на крыльце, придавленная горящей балкой.
Кинувшись вперед, приземляюсь на корточки возле нее. Попытавшись оттолкнуть деревяшку, объятую пламенем, босой ногой, я вскрикнула от боли. Затем, пробуя освободить Ба, поднимаю руками тяжелую балку, не обращая внимания на то, как пламя обжигает ладони. Используя все силы, отбрасываю балку. Начав трясти ее плечи и крича что-то, я вздыхаю с облегчением, услышав ее кашель. А затем чувствую запах. Запах жаренного мяса.
- Что? - губы бабушки бесшумно шевелятся, а из ее горла срывается хрип.
Громкий хлопок, словно выстрел, вновь раздается в ночи. Острая боль пронзает левой плечо. Взвизгивая, оборачиваюсь назад, вглядываясь в темноту.
- Беги! - Ба закричала во все горло, оглушая меня. - Пожалуйста!
И я рванула, и пламя, охватившее двухэтажный особняк, освещало мне путь. Бежала на пределе своих сил так, что воздух рывками вырывался изо рта. И когда они иссякли, все мышцы в теле ныли от перенапряжения, колени подкашивались, а к горлу подступала тошнота, я остановилась, в попытке отдышаться, оперевшись спиною на ствол дерева. Но тут же закричала от невыносимой боли: мои руки были покрыты ожогами, которые скрутили кожу в узлы, из ран и царапин на ногах текла кровь.
Заметив невдалеке небольшую лужицу, еле переставляя ногами, приблизилась к ней и, присев на корточки, окунула руки в ледяную воду. На несколько секунд я почувствовала облегчение, но затем боль стала накатывать с нарастающей силой. Завывая, начинаю кататься по земле.
Я вновь осталась одна.
С того дня прошло где-то полтора года. Я обитала в одном заброшенном здании завода, в месте настолько холодном и мертвом, что в нем не устраивали прибежищ даже другие бездомные, что было мне наруку.
Каждый был за себя и сам по себе. Они превратились в голодных животных, дерущихся друг с другом за выживание.
Волосы с одной стороны были подпалены, пришлось подстричься под мальчика, чтобы стать менее заметной. Одежда же представляла собой лохмотья, и чтобы не замерзнуть приходилось кутаться в несколько слоев.
Спала я мало, ложилась поздно ночью и просыпалась рано утром. Поначалу озиралась вокруг. Страх не ушел. Вместе с ним пришло другое чувство - раскаяние.