— Нет. Лучше… Лучше встретимся, когда совсем стемнеет. Не хочу, чтобы меня кто-то видел. Приходи к шатру её высочества, когда будешь готов. Я всё время там.
Сказав это, Дэйн Кавигер зашагал прочь. Таринор же, пожав плечами, направился к своей палатке.
Вернувшись, наёмник взглянул на заботливо оставленную ему снедь и вздохнул по подарку от Сфорца. Несмотря на все старания растянуть остатки деликатесов на последующие дни, закончились они даже быстрее, чем серебро Тогмура. Маркитанты драли втридорога, а северянин в последние дни каждый вечер покупал там снедь с выпивкой и наведывался к своим новым аккантийским приятелям, чьи имена Таринор никак не мог запомнить.
— Или вы сегодня на редкость щедры, или солонина успела подтухнуть, — усмехнулся наёмник, глядя на едва ли наполовину опустевший котелок с чечевичной похлёбкой.
— Не, — махнул рукой Игнат, — со снедью всё в порядке. А вот Тогмур приуныл. Ну, сам расскажешь или мне придётся?
Северянин прокряхтел что-то и поднял взгляд на Таринора:
— Да я сегодня как обычно пошёл к Карло и Доминико, а серебро-то кончилось ещё вчера. Ну, я этих оглоедов кормил-поил несколько дней к ряду, думаю, теперь их черёд пришёл. А они глаза свои бесстыжие нахмурили, руками замахали…
— Вместе с деньгами кончилась и дружба, — многозначительно поднял палец Игнат.
— Угу. И так обидно за себя дурака стало, что даже в рыло им не дал.
— Хочешь, дадим? — оживился Таринор. — Мне вдруг захотелось от души съездить по какой-нибудь аккантийской морде…
— Да ну их, — буркнул Тогмур. — Я и сам хорош. Лучше отдохну и поем похлёбки, пока Игнат не вычерпал оттуда всю солонину. И как в тебя столько влазит. Тощий же, как щепка…
— Это всё внутренний огонь, — маг похлопал себя по животу. — Да и что делать, если ты каждый вечер вместо ужина с теми засранцами пропадал? Не выливать же. Я ещё с дракентальских улиц так привык, что хуже нет поступка, чем еду выкидывать. Когда на площади кого-нибудь казнили, его местные гнилой капустой закидывали, а мы с ребятами недоумевали: как она у них сгнивать умудряется? Мы б даже с одного кочана столько похлёбки наварили…
— Вряд ли они голодали как вы, — заметил Таринор.
— Эти точно. А для нас каждый кочан — чья-то спасённая от голодной смерти жизнь. Залезем, бывало, на крышу и смотрим, как в бедолагу в колодках летят десятки жизней. И так погано на душе становилось, что хоть плачь… Плесну-ка ещё похлёбки.
Солнце опустилось за горизонт, и над лагерем снова поднялась серая пелена от сотен костров. Таринор услышал знакомый звук хлопающих крыльев и взглянул вверх: белое пятнышко пронеслось над лагерем и растворилось в сумерках. «Как бы дыма не наглоталась. Или, может, воронью глотку не жалко?» — подумал наёмник, хмыкнув.
Он взглянул в котелок, где густой похлёбки оставалось ровно на одну плошку и вздохнул. «Нет, иначе Миране не останется. Было бы досадно уморить голодом последнего представителя дома Рейнаров. Во всяком случае, из тех, что хотя бы иногда бывают в человеческой форме. Интересно, сохраняется ли за Дерианом-драконом право первородства на управление Долиной?»
Таринор представил, как тычет в драконью морду договором с подписью Алистера Рейнара, и ему стало смешно. В этот самый момент он заметил, что к их палатке кто-то быстро приближается, и вскоре пляшущее пламя костра осветило невысокую фигуру Тиберия. Он нервно теребил рукав, переступал с ноги на ногу и несколько секунд не решался заговорить, пока Таринор со вздохом не спросил сам:
— Ну чего там? Теперь патриарх хочет проверить, не научился ли я читать мысли короля на расстоянии в… сколько там до столицы осталось? Полсотни миль или больше? Или опять Сфорца?
— Нет, — ответил аэтиец. — Шатёр сеньора Сфорца переносят в крепость. Он послал разведчиков во второй раз и, кажется, его убедили, что там безопасно.
— Слава богам! Здравый смысл победил паранойю. А зачем тогда пришёл?
— У меня… Просьба. Личная.
— А у меня, кажется, сегодня день помощи ближнему, — тихо проворчал Таринор. — Ну, не тяни, выкладывай. Мне уже пора идти.
— О том и речь, — выдавил Тиберий. — Я подслушал… То есть услышал ваш с сиром Дэйном разговор. Вы ведь сейчас отправляетесь к шатру принцессы? Я только сегодня узнал, что её охраняют «Терновые клинки»…
— Ну да, неплохие ребята, — перебил Таринор. — Малость своенравные, но для наёмничьего отряда с такой репутацией это простительно. На Золотом берегу о них даже песни поют. У тебя к ним какое-то дело?
— Можно сказать и так…
— Ну так говори уже!
Тиберий набрал воздуха и сказал на одном дыхании:
— Из-за них мы с Маркусом попали в плен к Рейнарам. Разве он не говорил?
Игнат изменился в лице. Снисходительная ухмылка, которая появлялась у него всякий раз, как случалось видеть Тиберия, исчезла без следа. Уголки губ поползли вниз, а брови нахмурились.
— А ну-ка поподробнее, — медленно проговорил маг. — Маркус упоминал о каком-то фальшивом серебре, о наёмниках, но разве что вскользь.
— Это были они, наёмники из «Клинков». Это с ними я играл в карты. И выигранное серебро оказалось фальшивым. Из-за него я и попал в темницу Пламенного замка, а Маркус оказался вынужден работать на Рейнара, чтобы вызволить меня.
— Ах они псы ублюдочные… — Игнат вскочил с места, его сжатые кулаки охватило едва заметное пламя. — Кажется, нам вдруг стало по пути, Таринор.
— Эй, давай только пожар устраивать не будем. Разве ты не обуздал эту свою огненную ярость?
— О, нет, друг мой, — ответил маг сквозь стиснутые зубы. — Сейчас моя ярость холодна как никогда.
— И что же мне с ним сделать? Розгами высечь?
Капитан Айден хмурил изрезанные шрамами брови, нахально глядя из-под узких полей шляпы, украшенной тремя павлиньими перьями. Рука предводителя «Клинков» лежала на рукояти меча с того самого момента, как он увидел объятые пламенем кулаки Игната. Битва при Лейдеране была ещё свежа в его памяти.
— К тому же, я ребятам не нянька, чтобы карманы проверять, — добавил он. — Да и откуда тебе знать, кто из них подложил свинью? Играли вы не вдвоём, каждый мог бросить фальшивку в общую кучу. Поэтому мне, конечно, жаль, что с тобой и Маркусом такое произошло, но это лишь стечение обстоятельств.
— Обстоятельств, значит? — прорычал Игнат. — Мой папаша торчал в плену у ублюдка Рейнара, где его чуть не сожрала адская тварь. И всё это из-за одного из твоих выкормышей!
— Придержи язык, мальчишка, — сощурился Айден и ткнул пальцем себе в щёку. — Знаешь, откуда эти шрамы? От одной из таких тварей спас Маркуса я. Так что давай сойдёмся на том, что мы с твоим папашей в расчёте. Слышал, он погиб. Мои соболезнования.
— В задницу себе соболезнования засунь, — огрызнулся Игнат. — Чёрт, если б я узнал об этом в Лейдеране…
За время разговора за спиной капитана Айдена собралось порядочное количество людей из его отряда, а из палаток неподалёку выглядывали удивлённые лица.
— И что бы сделал? Сжёг меня на глазах у моего отряда? Они бы тебя сразу в капусту изрубили. Остынь, парень. Мне жаль, что с Маркусом так вышло. И с тобой, как там тебя звать, тоже, — добавил Айден, бросив взгляд на Тиберия. — Я не собираюсь падать на колени или четвертовать половину отряда. На этом разговор окончен.
Сказав это, Айден развернулся, но не успел сделать и двух шагов, как траву у его ног обожгло пламенем.
— Чёрта с два!
Эльф развернулся и увидел, как из рук Игната поднимаются языки пламени в несколько футов высотой. Лицо юноши в их неровном свете приобрело хищное выражение.
— Эй, ты чего… — Таринор ткнул Игната в бок, но тот не обратил на это внимания.
— Напугать вздумал? — ухмыльнулся Айден. — Смотри сам, сколько нас тут. Справишься со всеми? А с целым лагерем? Вряд ли Сфорца закроет на это глаза.
— Если ты капитан этого сброда, то и отвечать за них тебе, — проговорил Игнат. — Вызываю тебя на поединок. А если надо будет, отвечу хоть перед надутым индюком Сфорца, хоть перед самой принцессой…