— Так ты с седла спрыгни и увидишь, — женщина упёрла кулаки в бока. — Я здесь хозяйка и лесопилки, и плотницкой.
— Вот значит как. А ты слыхала, что вокруг города осада?
— Как не слыхать? Война дело шумное.
— Нынче в предместьях мастерских немного. Вы, значит, тоже остаться решили?
— А что мне остаётся? Спалить мастерскую и спрятаться в городе? Так у меня за душой больше ничего и нету. Да и известно мне, как люди в осаде к гномам относятся. Едва голодуха прижмёт, первыми за ворота выставят.
Наёмник понял, что ему не показалось. Женщина-гном. Редко их можно встретить за пределами подгорных анклавов.
— Ну да ладно. Вам, стало быть, работники мои понадобились?
— И материалы, — робко добавил укутанный в плащ Тиберий.
— Будет вам и то, и другое, — женщина махнула рукой. — Но сперва надо дело одно прояснить. Меня звать Фрида Бреккенбак, назовись и ты, рыцарь. И скажи, кому служишь.
— Таринор. Сир Таринор Пепельный, если угодно. Служу лорду Таммарену, а здесь с войском, что ведёт принцесса Мерайя Одеринг, законная наследница престола.
— Пепельный значит? — прищурилась она. — А скажи-ка, сир Таринор, не затесался ли среди вашего войска огненный маг? Рыжий, и лицо в конопушках.
— Знаем такого, — недоверчиво ответил Таринор после недолгой паузы. — Игнатом звать.
Фрида Бреккенбак широко улыбнулась и похлопала кобылу по ноге.
— Ну погоди тогда, сир Пепельный. Тебя тут давно дожидаются.
Этой ночью Игнату снился Маркус. Юноша опасался, что после тех видений в хижине Энневен, где он «отпустил» учителя, тот перестанет являться ему во сне. Боялся, вдруг он вырвал тот кусок души, в котором горел тёплый огонёк любви к Маркусу. К счастью, это оказалось не так.
Во сне учитель встретил его на пороге своей комнаты на вершине башни в западном крыле Академии. Там по-прежнему царил тот самый уютный беспорядок, который запомнился Игнату, а на предложение устроить уборку Маркус ответил улыбкой и лукавым огоньком в зелёных глазах.
Тогда Игнат принялся с жаром говорить о том, что случилось после гибели Маркуса, а тот лишь молча слушал. Игнат рассказывал обо всём на свете, о Миране, Рие, военном походе и планах на будущее, а Маркус добродушно покачал головой, не сказав ни слова.
— А ещё… — сказал юноша, смутившись. — Ещё мне тебя очень не хватает. Меня терзала боль, я отпустил её, но теперь на её месте… будто чего-то ещё не хватает. Вроде спальни, где и окно есть, и тумбочка прикроватная… а самой кровати нет.
Маркус коротко усмехнулся этому неуклюжему сравнению.
— Иногда мне даже хочется, чтобы… — продолжал Игнат, — … чтобы это я погиб тогда, а ты остался жив. Или… Или даже…
Он запнулся и поднял взгляд на учителя.
— Мы ведь с тобой встретимся? Там, в самом конце?
Маркус крепко обнял его и негромко сказал:
— Смерть — вечность, жизнь — краткий миг. Не торопись умирать, торопись жить. Всему своё время, сынок.
Игнат проснулся со слезами на глазах. Он поспешил утереть их рукавом, пока никто не увидел, но оказалось, что это без надобности. Таринора не было, а храп Тогмура походил на рык дикого зверя, что заставлял дрожать тканевые станы палатки.
«Наверняка сир Пепельный снова отправился по важным рыцарским делам. Ну, а моё дело маленькое…» — подумав это, Игнат потянулся и с удовольствием осознал, что ему никуда не нужно торопиться. Маг выполз из палатки, деловито сунул в костёр пучок хвороста и поджёг его струйкой пламени из пальца.
На этот раз он сварганит такую похлёбку, от которой даже Драм бы не отказался. Интересно, как он там сейчас? Безопасно ли вообще ночевать бок о бок с несколькими сотнями гоблинов? Да и днём… От них же воняет, как от стада свиней. Если и того не хуже…
— Игнат! — донёсся со спины голос Таринора.
— А, уже вернулся, — ответил маг, внимательно насыпая чечевицу в котелок. — В прошлый раз, когда я рассыпал крупу, ты ворчал целый день. Так что теперь я собираюсь не уронить мимо ни единого зёрнышка. И будет лучше, если ты не будешь меня отвле…
— Ну если чечевица для тебя важнее…
Стук крупы по донышку котелка тут же прекратился. Игната словно поразило молнией. Он не поверил своим ушам и подскочил на ноги, уронив мешочек на землю.
Перед ним стояла та, кого он несколько месяцев видел только во сне. Та, о ком он волновался до бессонницы. Ради которой он был готов рискнуть жизнью, наплевав на здравый смысл. Риенна Эльдштерн, милая Рия, стояла прямо перед ним. И улыбалась, не отводя взгляда.
Игнат бросился к ней, забыв обо всём на свете. Из глаз брызнули слёзы счастья, а в этих объятьях он был готов провести целую вечность. На мгновение даже показалось, что это сон, наваждение, но нет — вот она во плоти, живая и настоящая.
Маг был не в состоянии вымолвить ни слова. Они целовались и обнимались, всхлипывая от бури нахлынувших чувств. Руки свело от объятий, стало трудно дышать, но для них обоих это уже не имело никакого значения. В этот момент для двух влюблённых не существовало ничего, кроме них самих. Лишь пламя в груди и пара сердец, бешено бьющихся в унисон.
— Если хотите, могу оставить вас наедине, — усмехнулся Таринор. — Только Тогмура растолкать придётся.
— Ты… — восторженно прошептал Игнат. — Как? Где? Где вы встретились?
— Если не задушишь свою ненаглядную, может она и сама тебе расскажет.
За историей Рии Игнат напрочь забыл и о чечевице, и о костре, и даже не обратил внимания, как Тогмур проснулся и внимательно слушал, высунувшись из палатки.
— Но что тебя заставило бежать из замка? — спросил маг. — Карл же там остался, и король может…
— Мне было в тягость находиться там, — уклончиво ответила девушка. — Дядю Карла они тронут не посмеют. Король одержим этим своим эликсиром. Пока впереди маячит перспектива вечной жизни, он с дяди пылинки будет сдувать. А вот дедушка Альбрехт ему был не нужен, потому и…
Рия запнулась и опустила взгляд.
— Эй, послушай, — Игнат положил ладонь ей на щёку. — Мы победим. Обязательно победим. И вызволим старика Карла из заточения. И пусть король хоть обопьётся своими эликсирами, пусть хоть из ушей льются, от острого меча ни одно зелье не спасёт. Да, Таринор?
Наёмник лишь молча и с неохотой кивнул.
— Слушай, а эта гнома… — Игнат вновь обратился к девушке, — … или гномиха… Уж не знаю, как правильно звать гномов-женщин. Тебе нужно ей в чём-то помогать? Или?..
— Если ты думаешь, что я пришла сюда, чтобы пилить доски и забивать гвозди, то ты ещё больший дурачок, чем я тебя запомнила, — засмеялась Рия. — Нет, госпожа Фрида чудесная женщина и прекрасно понимает, зачем я сюда пришла. К тому же за всё то время, что я провела в мастерской, мы обе успели понять, что работа с деревом — не моё. Мне куда лучше удавалось выхаживать больных. К слову, расскажи-ка, что у тебя с лицом и кто накладывал шов. Я бы взяла у него пару уроков…
Весь оставшийся день Игнат и Рия не отходили друг от друга дальше, чем на несколько шагов. Таринор даже раздобыл для них отдельную палатку, отметив, что теперь спать будет намного просторнее, ведь прежде им приходилось ютиться там втроём. Правда, он едва не сказал «вчетвером», но вовремя осёкся. Рие пока не стоит знать о Миране, особенно после всего того, что сделал дом Рейнаров.
Впрочем, его величество, кажется, уже может поспорить с ними в количестве бед, причинённых семейству Эльдштернов. Но этим вечером все несчастья и всё зло мира остались за пределами плотно занавешенной палатки, которую Игнат предусмотрительно поставил подальше от прочих.
А после, совсем обессилившие, они лежали под бесконечным небом, высунув из палатки только головы, и наблюдали, как в темнеющей вышине одна за другой вспыхивали звёзды. Игнат рассказывал о битве с некромантом, о жертве Маркуса, о мудрой матушке Энневен и странной девушке Изре… Даже о кузнеце, которому помог выковать нож в магическом пламени.
И, наконец, о том, как хоронил своего учителя, вернувшись в Высокий дом.
— Видела бы ты то дерево, — вздохнул Игнат. — Огромный красивый клён… Сейчас, наверное, весь в рыжих листьях, будто объятый пламенем. Папаша бы точно оценил. Вот бы вернуться туда и посмотреть…