— Представляю, каково тебе, — вздохнул Таринор. — Помню, как сам впервые оказался на поле после битвы. Жутко угнетает. А вдобавок в голову лезет всякое…
— Вот и у меня тогда родилась мысль, которая заставляет меня стыдиться, — девушка посмотрела на наёмника блестящими в тусклом свете фонаря глазами. — Наверное, было бы лучше, если б я обошла стороной все их деревни, не увлекла их за собой. Тогда они были бы живы, и Оливер тоже… И одним богам известно, сколько ещё погибнет завтра…
— Да, они, возможно, остались бы живы, — ответил Таринор. — Но до конца жизни мучились бы от того, что даже не попытались вернуть своих родных и друзей. Потому что их некому было повести и показать, что это в принципе возможно. Ты дала им надежду, что они, не лорды и не рыцари, а простые землепашцы и лесорубы, способны что-то изменить в этом мире и отстоять то, что им дорого. Ты, Равена Даск, дева-ворон, леди-рыцарь. Ты наполнила их жизни смыслом.
Девушка отвернулась.
— Рыцарь… Вправе ли я вообще так называться? Отец не успел закончить посвящение, а…
Она осеклась на полуслове. Взгляд застыл на лежащих возле Таринора ножнах.
— Это… он? Меч Кальдора Моэна?
— Он самый, — ответил наёмник. — Подумал, захочешь посмотреть на клинок, когда он не испачкан кровью.
Таринор передал ножны, и Равена приняла их с такой аккуратностью, будто они сделаны из хрусталя.
— Но откуда? Как он попал к вам?
— О, та ещё история. Так уж вышло, что судьба занесла меня на север, где старик Кальдор доживал свой век. Только звали его там иначе…
Пока Таринор вёл рассказ, Равена не выпускала меча из рук. Она вынула клинок из ножен, осмотрела гарду, провела пальцем по лезвию.
— Настоящая воронёная сталь Моэнов… — шептала она. — Мастер, сковавший его, уже давно мёртв, замок, где он работал, лежит в руинах, даже дома, которому он служил, больше нет, а меч остался. Наверное, последний в своём роде…
Равена покраснела, заговорила сбивчиво, не решаясь перейти к главному:
— Для меня великая честь сражаться бок о бок с носителем этой реликвии. О большем стыдно и мечтать, и всё же… Я смею попросить…
Вдруг девушка встала на колено перед Таринором и опустила голову, стыдливо пряча глаза.
— Посвятите меня в рыцари, сир Таринор Пепельный! — выпалила она. — Можете счесть это девичьей глупостью. Если откажете, я не стану спорить…
— В общем-то… Почему бы и нет? — ответил тот, и лицо Равены приобрело растерянное выражение, будто она совершенно не надеялась на такой ответ.
— Вы… правда… Правда сделаете это?
— От меня не убудет. Ты ведь помнишь слова клятвы?
— Что? Клятва?.. Я… — запнулась Равена и тут же просияла: — Конечно! Конечно, я помню её!
— Тогда не будем терять времени…
Таринор взял в руки меч и встал. Равена набрала побольше воздуха в грудь и начала старательно выговаривать заветные слова. Её голос дрожал от волнения, а глаза наполнились слезами счастья.
Она назвала сира Таринора Пепельного своим господином и вверила ему меч. Поклялась служить ему в час мира и в час войны, а тот, в свою очередь боролся с неловкостью.
— В честь битвы… — он запнулся, — … ладно, пусть будет в лагере перед Энгатаром, где ты проявила доблесть, достойную рыцаря, я, сир Таринор… ладно, чёрт с ним, Пепельный, пред ликом богов и людей, Троих и Многих, посвящаю тебя, Равена Даск, в рыцари.
На лице девушки сияла счастливая улыбка. Она не отводила взгляда от воздетого над ней меча, всхлипывала и дрожала от нетерпения.
— Да будет твоя рука крепка, — произнёс Таринор и прикоснулся клинком к правому плечу Равены, — сердце храбро, — к левому, — а помыслы чисты, –опустил плоскую сторону клинка на светлые волосы девушки. — Встань, леди Равена Даск, и служи верно пред ликом богов и людей, Троих и многих.
Она поднялась на ноги, оглядела себя с ног до головы, словно титул должен был изменить её облик, задышала часто и судорожно. Таринор опасался, что девушка сейчас рухнет в обморок и уже был готов её подхватить.
— Ура! — громко воскликнула она, но тут же испуганно зажала рот ладонью. — Ох, надеюсь, никого не разбужу… Но я теперь рыцарь! Самый настоящий, как того хотел отец!
Равена утирала слёзы с раскрасневшихся щёк и подпрыгивала на месте от восторога. От решительной воительницы, какой она была утром, не осталось и следа. Её место заняла белокурая девчонка, неспособна справиться с бурей нахлынувших эмоций.
— А вы… Вы… Я стольким вас обязана!.. Сначала вы спасли мне жизнь там, в битве, а потом это… Вы просто… Невероятный! Я не могу найти слов… Я просто… Просто…
Не найдя нужных слов, Равена бросилась к Таринору, крепко обняла и одарила жарким поцелуем. Этот полный страсти миг оборвался столько же внезапно, как и наступил. Девушка отступила на шаг, и улыбка уступила место испугу. Напряжённое молчание продержалось всего несколько секунд.
— Простите, — растерянно прошептала Равена. — Я не знаю… Не знаю, что на меня нашло. Просто это посвящение!.. И вы… А я… Голова кругом…
Таринор пытался уложить в голове случившееся, и на лицо сама собой наползла неловкая улыбка.
— Ну… Скажу только, что с посвящённым рыцарем мне целоваться ещё не доводилось, — выдохнул он, и с губ Равены сорвался смешок. — Но повторить это я был бы не против.
Он подошёл ближе, взял её за руку и заглянул во влажные карие глаза. Дева-ворон, леди-рыцарь, такая необыкновенная и такая простая. Безжалостный боец, символ надежды, маг воздуха, искусно владеющий мечом… Но сейчас перед ним стояла лишь смущённая девушка с подрагивающими от нерешительности губами.
На этот поцелуй Таринор уже решился сам, и Равена ответила ему взаимностью. Тонкие пальцы взлохматили волосы наёмника, он прижал девушку к себе и ощутил, как колотится её сердце. Нехотя освободив губы, она прошептала:
— Разве так можно?.. Разве это правильно?..
— В ночь перед битвой правил нет, — с улыбкой ответил Таринор и осторожно положил девушку на тёплое шерстяное покрывало.
Этой зябкой ночью они вспыхнули парой ослепительных факелов. Равена отвечала на нежность пронзительной страстью, будто ей всего было мало: ласки, поцелуев, объятий. Словно изнывающий от жажды, что нашёл оазис посреди пустыни, она погружалась в эту ночь с головой, отдавая себя без остатка.
Таринор ловил каждый момент, будто желая навсегда запечатлеть его в памяти. Трогательная искренность Равены распаляла его, пробуждала новые, доселе незнакомые чувства в, казалось бы, зачерствевшей наёмничьей душе. Ни с одной девушкой прежде ему так отчаянно не хотелось наслаждаться каждой секундой, не в силах выбрать мгновение, в котором хотелось бы остаться навсегда.
Холодный воздух обжигал кожу, но для них, растворившихся друг в друге, больше ничего не имело значения. Острые ногти впивались в спину Таринора, зубы кусали шею, давая выход желанию, но он был готов позволить Равене и это, и многое другое, лишь бы эта ночь никогда не кончалась.
Вдруг ночная прохлада сменилась тёплым ветром. Вокруг переплетённых тел заплясали травинки и пылинки, едва различимые в свете фонаря. В воздухе запахло свежестью, как после грозового ливня. По её воле или же вопреки, но магическая кровь Равены пробудилась.
Таринор вдыхал аромат её волос, ощущал горячее дыхание на шее, прижимал к себе так крепко, будто никогда не хотел отпускать. Равена выгнулась в талии, с её губ сорвался протяжный стон наслаждения. Мощнейший вихрь оторвал их обоих от земли, пусть и совсем невысоко, и тут же мягко опустил обратно.
Но даже теперь, оставив самое жаркое пламя позади, они и не думали размыкать объятий. Словно боялись открыть этот маленький очаг счастья и душевной теплоты безжалостным ветрам холодного мира, отравленного войной и ненавистью. И каждую крупицу, каждый миг этого счастья Таринор хотел разделить только с Равеной. Такой хрупкой. Такой нежной. Такой родной…