— А если он не пустит? Что тогда?
Они оставили позади запах маргарина и кладбище ржавых котлов, и тень леса легла на них с обеих сторон. Она спросила вежливо, тоном радушной хозяйки:
— Как у вас там дела в больнице?
— Хорошо.
— А как поживает настоятель?
— Он уехал.
— У вас была гроза в прошлую субботу? У нас очень сильная.
Он сказал:
— Не трудитесь поддерживать разговор, это не обязательно.
— Муж считает, что я чересчур молчаливая.
— Молчаливость не такое уж дурное качество.
— Нет, дурное… когда тоска на душе.
— Простите. Я забыл.
Несколько километров они проехали молча. Потом она спросила:
— Почему вы забрались в эти места, а не куда-нибудь еще?
— Потому что эти места далеко.
— Другие тоже далеко. Например, Южный полюс.
— Когда я приехал в аэропорт, самолетов на Южный полюс не было.
Она хихикнула. Как молодых легко развеселить, даже если у них тоска на душе.
— Один самолет вылетал в Токио, — пояснил он, — но мне показалось, что сюда гораздо дальше. Кроме того, гейши и цветущие вишни меня не интересуют.
— Неужели вы правда не знали, куда…
— Одно из преимуществ абонементной книжки состоит в том, что вам можно решать в самую последнюю минуту, куда вы полетите.
— А близких у вас дома разве не осталось?
— Близких — нет. Была одна, но без меня ей лучше.
— Бедная.
— Ничуть. Она ничего особенно ценного не лишилась. Женщине трудно жить с человеком, который не любит ее.
— Да.
— Среди дня неизбежно бывают такие минуты, когда перестаешь притворяться.
— Да.
Они молчали до тех пор, пока не стало темнеть, и тогда он включил фары. Их лучи скользнули по чучелу с кокосовым орехом вместо головы, сидевшему в покосившемся кресле. Она испуганно ахнула и прижалась к его плечу. Она сказала:
— Как что-нибудь непонятное, так пугаюсь.
— Частенько же вам приходится пугаться.
— Частенько.
Он обнял ее за плечи, стараясь успокоить. Она сказала:
— А вы простились с ней?
— Нет.
— Она же, наверно, видела, как вы укладываетесь?
— Нет. Я тоже путешествую налегке.
— Так без всего и уехали?
— Взял бритву, зубную щетку и аккредитив из американского банка.
— Что же вы, на самом деле не знали, куда поедете?
— Понятия не имел. Поэтому набирать с собой разную одежду не имело смысла.
Дорога пошла плохая, и ему понадобились обе руки на штурвале. До сих пор он не задумывался над своим тогдашним поведением. В то время ему казалось, что логично поступить именно так. Он позавтракал плотнее обычного, потому что не знал, когда еще придется есть, потом взял такси. Его путешествие началось с огромного, почти безлюдного аэропорта, специально выстроенного к международной выставке, которая уже давно закрылась. По его коридорам можно было пройти с милю и не встретить почти ни одного человеческого существа. В необозримом зале люди сидели поодиночке в ожидании самолета на Токио. Они были похожи на статуи в музее. Он попросил билет до Токио и вдруг увидел транспарант с названиями африканских городов.
Он сказал:
— А на этот рейс есть места?
— Да, но из Рима до Токио самолета не будет.
— Я поеду до конечного пункта.
Он дал кассиру свою абонементную книжку.
— Где ваш багаж?
— Багажа нет.
Теперь он понимал, что его поведение могло показаться несколько странным. Он сказал кассиру:
— Будьте добры, проставьте на билете только мое имя, фамилии не надо. И в списке пассажиров — тоже. Я не хочу иметь дело с прессой.
Это было одним из немногих преимуществ, которые дает человеку слава: странности его поведения никого не настораживают. Таким бесхитростным способом он думал замести свои следы, но, вероятно, допустил какой-то просчет, иначе письмо, подписанное «tout a toi», не дошло бы до него. Может быть, она сама приезжала в аэропорт на разведку. У кассира, вероятно, было что порассказать ей. Но так или иначе, ни в конечном пункте, ни в маленькой гостинице, где кондиционированного воздуха не было, а душ хоть и был, но не работал, его никто не узнал, хотя он назвался по фамилии. Значит, выдать его местопребывание мог только Рикэр. Интерес, который проявил к нему Рикэр, зыбью прошел полмира, точно радиоволна, и эта зыбь докатилась до международной прессы. У него вдруг вырвалось:
— Как я жалею, что встретился с вашим мужем!
— И я тоже.
— Разве у вас были из-за меня какие-нибудь неприятности?
— Я… я о себе. Я тоже об этом жалею.