Еще с порога, едва вошел в большую гостиную, молодой курчавый студент Вениамин Иволгин заприметил рояль и, поздоровавшись с хозяином дома, оккупировал стульчик за музыкальным инструментом. Не заботясь о мнении окружающих, повеса и дебошир терзал клавиши то одной мелодией, то другой, то бравым маршем, то чем-то меланхоличным, лишь изредка прерываясь на очередной глоток виски, несмотря на ранний для употребления крепкого алкоголя час.
В старой англосаксонской традиции гостеприимства домашние хозяйства обеспечивали сытный завтрак для приходивших в гости друзей, родственников и соседей. Господин Эддингтон не посмел отказать себе в этой многовековой традиции и в России. Пока остальные с аппетитом поглощали типичный полный английский завтрак, так называемый "All-Day-Breakfast" или "завтрак на весь день", Иволгин не покидал места у рояля, как будто многие годы ему не давали возможности поиграть вдоволь.
Сидя вполоборота к роялю, студент закинул ногу на ногу и наигрывал что-то романтично-плаксивое, когда за закрытыми дверьми гостиной послышались гулкие, быстрые шаги. Вскоре створки распахнулись и перед всеми предстал чернявый молодой человек лет двадцати с лишним.
- Гамарджоба, генацвале! - восторженно воскликнул юнкер Ахманин, жестом зазывая опоздавшего к столу.
- Где вас черти носят, любезнейший? - с наглой усмешкой спросил сослуживец последнего, розовощекий крепыш юнкер Заболоцкий, даваясь румяной сдобой с маслом и горячим, чрезвычайно сладким чаем.
- В самом деле, князь! - резко перестав терзать клавиши рояля и оглянувшись к вошедшему, добавил Иволгин. - Вам ли не знать, что точность и пунктуальность есть вежливость королей?
Задумчивый и суровый на вид молодой грузин оставил вопросы знакомых единомышленников без ответа, молча поприветствовал собравшихся в усадьбе учтивым и резким кивком, а затем поздоровался с англичанином.
- Добрый день, господин Эддингтон, - учтиво поклонился хозяину дома Баблиашвили, проигнорировав насмешки молодых людей.
- Good afternoon, Сосо Раминович, - без улыбки, но крайне вежливо ответил ему хозяин дома.
- Прошу простить меня за опоздание, - добавил молодой грузин. - На пути от станции пришлось дважды сменить извозчика. Сперва сломалось колесо, а затем пролетка увязла в снегу и лошадь оказалась старой и слабой. В итоге, прибыл в санях с местным крестьянином.
- Поди на тройке, да с бубенцами? - усмехнулся белокурый студент Дышев.
- Нет, - фыркнул Баблиашвили. - На обычных дровнях, запряженных, правда, вполне сносной клячей.
- Зима!… Крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь, - тотчас же пропел Иволгин стихи Пушкина на мотив гусарского марша, весело аккомпанируя самому себе на рояле. - Его лошадка снег почуя, плетется рысью как-нибудь... Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая. Ямщик сидит на облучке... В тулупе, в красном кушаке... В тулупе, в красном... в тулупе, в красном... В тулупе, в красном кушаке!
- I am glad, что вы все же смогли присоединиться к нашему meeting, - подытожил англичанин, едва музыка и песнопение студента утихли. - Welcome. Позавтракайте с нами?
- Благодарю, я сыт, - отказался молодой человек.
- В таком случае... Желаете стаканчик whiskey?
Сосо Баблиашвили отказался и от виски, но с удовольствием принял фарфоровую чашку с ароматным чаем. Затем, вытянув один из стульев от обеденного стола к скромной оранжерее зимнего сада, молодой грузин устроился там, как притаившийся в зарослях дикий зверь.
- В самом деле, Баблиашвили, - не унимался Дышев, время от времени сдувая непослушную белокурую прядь, выбившуюся из прически и падающую ему на глаза. - Крайне удивительно, что вы все же согласились присоединиться к нашему обществу... На сколько мне известно, южные народы беспрекословно соблюдают обычаи предков и почитают старших. А здесь такое дело... ни-ги-лизм!
- Истинно так, господин Дышев, - согласился молодой грузин.
- Но ведь согласно одному из постулатов народного, революционного движения нигилистов есть отрицание взглядов "отцов", - с ехидной ухмылкой продолжил студент. - Об этом же говорил господин Тургенев в своем романе "Отцы и дети", где назвал нигилистом своего Базарова, отрицавшего устарелые взгляды общества, то бишь тех самых отцов, и именно огромное впечатление, произведенное этим романом, сделало крылатым термин "нигилист".