анности. До сих пор нет точных данных для изучения шмакодавов. Попытки их собрать были, но они не увенчались успехом. Участники таких экспедиций всегда становились добычей шмакодавов. Двух особей этого типа хищников Федерации все-таки удалось поймать. Цена такой охоты – полсотни разорванных на куски охотников. Пойманных тварей перевезли на Землю в Главный Исследовательский Научный Институт Инопланетной биологии. На следующий же день шмакодавы совершенно необъяснимым образом сбежали из охраняемого бункера, оснащенного самым современным охранным оборудованием. Хищники сожрали половину медицинского персонала и, вырвавшись на городские улицы, проглатывали всех, кто попадался им на пути, тем самым основательно снизив население мегаполиса. Тогда на ноги подняли всю городскую полицию, в город в срочном порядке прибыли войска из ближайших воинских частей. Однако в бой никому из них вступить не пришлось. Потому что шмакодавы сдохли. Сами. Их огромные мохнатые тела обнаружили на главной площади города. Как потом выяснилось, твари сдохли от земных вирусов, проникших в их организм. Маленькие микробы убили монстров, которым не могло причинить вреда самое современное оружие. Ученые быстро препарировали трупы. Выяснилось, что для мозга этих существ губительно ионное излучение, превращавшее содержимое их черепной коробки в черные скукоженные угольки. Ионные пушки и гранаты оказались единственной защитой от шмакодавов. Федерация пыталась облучить ионным излучением весь Крокус, но эта попытка встретила жестокое сопротивление экологов. С их точки зрения, такой акт неправомерной жестокости мог уничтожить не только шмакодавов, но и все живое на этой планете. В конце концов чиновники Федерации махнули на Крокусианских хищников рукой. С тех пор шмакодавы до сих пор свободно бегают по лесам и полям планеты, а местные колонисты всегда таскают с собой ионные гранаты и бластеры с ионным излучателем. Поэтому туристы – редкие гости на Крокусе. Кому же охота быть съеденным ужасным монстром? А те, кому все же не терпелось увидеть жутких шмакодавов, отправлялись в Государственный музей Федерации, где на каменном постаменте стояли скелеты этих существ. А еще были картинки и фотослайды в Красной книге, на которых можно было видеть огромных двухметровых, поросших густой шерстью существ. Тела как такового у шмакодавов не было. Руки торчали прямо из височной части огромной головы. Ноги начинались над верхней челюстью. Огромные, как два арбуза, светящиеся глаза. Три тысячи острых как бритва клыков, торчавших из громадной, как пещера, пасти. А длинные крючковатые лапы хищника заканчивались пятерней с длинными могучими когтями. Брр… Петров тряхнул головой, отгоняя воспоминания школьных учебников. Жуткие монстры. Не хотелось бы встречаться с ними один на один. – Вопросов больше нет? – Гадко изучающее осмотрел роту и, встретив гробовое молчание, криво усмехнулся. – Тогда слушай мою команду! Направо! Колонной по три, направляющий первый взвод. Шагом марш! Гадко зашагал впереди колонны, за ним затопала рота курсантов. Прошло несколько часов. Солнце давно перевалило за зенит, а вокруг не было ни одинокого деревца, ни разлапистого кустарника, в тени которых можно было укрыться от палящих солнечных лучей. Гадко все топал и топал вперед. Рота, обливаясь потом и проклиная подполковника, неохотно тащилась следом. Все же Гадко наконец выдохся. Он неожиданно остановился и скомандовал привал. Курсанты тут же попадали в траву. Раздалось щелканье рюкзачных замков и хруст открывающихся пластиковых бутылок. Курсанты жадно, большими глотками опорожняли их содержимое. – Много воды не пить! – Так, чтобы слышала вся рота, пробасил Гадко. – Любая жидкость, соприкасаясь с космическими элементами, присутствующими в атмосфере этой планеты, приводит к необратимым реакциям в человеческом организме. – Полковник запнулся и на секунду задумался, наверно, он сам не понял, что сказал, потому что смачно сплюнул и произнес: – Короче, вам животы раздует, если высосете из своих бутылок воды больше одного литра. Воду будете дуть только после специальной прививки в медсанчасти. А до этого много воды пить запрещаю! Так его все и послушались. Рота продолжала глотать живительную влагу, а когда минут через 20 прозвучала команда «Подъем!», так и осталась лежать на земле. Курсанты тупо смотрели на свои вздутые животы. Сейчас новобранцы были похожи на роту беременных женщин. Круглолицый Пирогов, который и раньше был похож на колобка, теперь выглядел как огромный воздушный шар. Его живот раздуло до такой степени, что железные пуговицы на камуфляжной куртке отлетели напрочь, черная майка задралась вверх, показывая всему миру выпирающее пузо. Казалось, еще чуть-чуть, и Серега лопнет как грелка! Пирогов осторожно потыкал пухленьким указательным пальцем в свой живот, а потом вдруг захохотал так, что у Петрова заложило уши. Его дикий смех подхватили остальные курсанты. Новобранцы катались по траве как колобки и, хохоча, показывали пальцем друг на друга. А между ними бегал дико вопящий Гадко, пытавшийся собственноручно поставить курсантов на ноги. – Двадцать уколов бармидола вам обеспечено! – Зло проверещал подпол, когда рота все-таки смогла подняться на ноги. – Каждому собственноручно вколю в задницу! За мной, шагом марш! Курсанты, охая и покачиваясь с боку на бок, как детские игрушки-неваляшки, тяжело зашагали за подполом. Идти пришлось долго. Да и рота двигалась довольно медленно. Каждые 20 минут кто-нибудь из курсантов обязательно покидал строй, чтобы отлить в стороне излишек жидкости из мочевого пузыря. В это время рота останавливалась, и новобранцы, под громкие матюкания Гадко, терпеливо ждали своего товарища. Петров сам бегал в сторонку уже раз 5, но к его великому ужасу раздувшийся живот не уменьшался ни на миллиметр. Кажется, своей дозы бармидола Алексею было не избежать. В принципе, так оно и вышло. Рота добралась до военной базы лишь к вечеру. Пройдя за периметр силового щита (единственной защиты от ночных хищников), курсанты оказались на территории военной базы. Помимо силового щита воинскую часть окружала высокая, метров в тридцать, стальная стена, увенчанная дюжиной сторожевых башенок, из бойниц которых торчали стволы артиллерийских турелей. За стеной располагались казармы, медсанчасть и шикарное административное здание, больше похожее на особняк миллионера, выполненный в древнем готическом стиле. Как потом выяснилось, это была личная резиденция начальника части. А весь штаб и штабные службы располагались в одноэтажном приземистом строении, почему-то очень смахивавшем на свинарник. К каждому зданию вели аккуратные асфальтовые дорожки, вдоль которых красовались величественные крокусианские клены с пышной голубоватой листвой. Одна дорожка, петляя между деревьями, пролегала через всю территорию базы и приводила к деревянному сарайчику, внутри которого было установлено два десятка деревянных колод. Это был местный туалет. Гадить за углом казармы или в придорожных кустах солдатам было строго запрещено. Нарушителя строго наказывали – вплоть до электрического стула. И поэтому тамошним воякам приходилось частенько совершать марш-бросок через всю воинскую часть, чтобы справиться по нужде. Конечно, в части был еще один туалет. Он располагался в особняке начальника части. Но туда, естественно, посторонним вход был запрещен. Рота промаршировала через всю воинскую часть и остановилась около спортивной площадки. Там курсантов поджидали их товарищи из третьего отделения, а вместе с ними толпился весь личный состав воинской части. Парней, стороживших глайдер, доставила в лагерь спасательная бригада. Но вместо халявного ожидания роты им досталась тяжелая работа. Они разбирали завалы шлака на спортивной площадке и строили лагерь для своих товарищей. В результате турник, брусья и футбольные ворота оказались на свалке, их место заняли белые брезентовые палатки для каждого взвода, высокий флагшток и просторный зеленый шатер для офицеров. А всю площадку, поросшую густой зеленой травой, теперь накрывал аккуратный деревянный настил из струганных дубовых досок. На этой деревянной площади, перед палатками, и выстроилась рота в две шеренги. В центре площади стояли Гадко, два офицера с кафедры, начальник части и… Соня. На девушке был новенький серый китель с блестевшими на плечах серебряными лейтенантскими погонами, на ногах – начищенные до блеска черные сапоги и, вместо положенной юбки, аккуратно отглаженные серые военные брюки. Блэйд удивленно смотрела то на Петрова, то на его выпирающий живот. В ее темно-голубых глазах читался немой вопрос. В ответ Алексей лишь растерянно пожал плечами – мол, не знаю, как такое могло получиться. – Рота, смирно! Равнение на середину! – Проорал Гадко. Рота вытянулась по струнке, ровно настолько, насколько позволяли выпирающие животы, а подполковник бравым строевым шагом протопал к начальнику части. Он чеканил шаг так, что под подошвами его сапог трескались дубовые доски. – Товарищ генерал, для проведения внепланового смотра рота построена! – Оттараторил Гадко. Внепланового смотра? Петров мысленно почесал затылок – что бы это могло значить? Генерал, огромный как пивоваренная бочка, деловито кашлянул и лениво пробежал маленькими зелеными глазками по роте зас