-нибудь? – Ничего особенного, что подходило бы к цели нашей миссии, – ответила Блэйд и добавила: – Придется поработать с неофициальными данными. – С неофициальными? – Переспросил джив. – Что ты имеешь в виду? – Надо пообщаться с местными аборигенами, – сказала девушка. – В пяти километрах от нашей части находится небольшой городок. Нам надо как-нибудь туда выбраться. – Как? – Спросил Петров. – Идти в самоволку? – Ну это уже крайность, Леша, – улыбнулась девушка. – Не беспокойся, я что-нибудь придумаю. Блэйд взглянула на часы. – Тебе пора идти, – сказала она. Петров медленно поднялся из-за стола. Почему-то ему не хотелось уходить отсюда. – Не волнуйся, вместе мы найдем эмиссара, – Соня обняла Леху за шею. – Я обещаю тебе это, мой зеленокожий рыцарь, – сказала она и поцеловала парня в губы. Глава 8 Петров открыл глаза. Он лежал на вонючем старом матрасе, расстеленном прямо на деревянном настиле внутри палатки. Рядом на таких же матрасах, уложенных в ряд, храпели Лехины сослуживцы. Было раннее утро, но в палатке царил полумрак. Брезентовые шторы, закрывающие оконные отверстия, были опущены, однако рассеянные лучи света все равно пробивались внутрь сквозь небрежно сшитые швы брезентового полотна. Кое-где в полотне виднелись протертые прорехи, и через них вместе со светом в палатку сочились капельки влаги, так как мелкий промозглый дождь всю ночь лил как из ведра. Леха нервно поежился от холода утренней сырости и окончательно проснулся, выветрив из головы последние остатки полубредового сновидения. Алексей, пытаясь хоть как-то согреть окоченевшее тело, натянул сползшее было одеяло на голову. Через минуту стало немного теплее, хотя от земли все равно веяло прохладой. Петров прислушался. В палатке раздавалось мерное сопение спящих курсантов, а снаружи было абсолютно тихо. «Какая странная тишина», – подумал Леха. – «Как перед боем». Леха задумался, почему тишина снаружи показалась ему странной. В этой тишине словно что-то было. Что-то, что заставило Леху вспомнить дживские навыки. Он мимолетно просканировал пространство снаружи и со вздохом облегчения успокоился. Не было ни единого намека ни на темные энергетические потоки, ни на мельчайшие колебания равновесия Силы. Ощущался лишь естественный энергетический фон, присущий этому миру. Однако тишина снаружи палатки все равно почему-то казалось Петрову какой-то необычной. И вдруг, ба-бах!!! Взрыв, неожиданно прогремевший снаружи, на несколько секунд оглушил Леху. Алексей приподнялся на локте. Разумом он еще не понял, что произошло. Потому в первые минуты внешне Петров выглядел спокойным, хотя его сердце барабанило в грудную клетку, готовясь вот-вот вырваться наружу. А вокруг мелькали испуганные и перекошенные от страха лица сослуживцев. Вслед за первым взрывом прогремел второй, третий! В палатку влетел дневальный и дико завопил: – Тревога!!! Всем строиться!!! Одновременно с его криком раздался протяжный вой сирены. – У вас три секунды, чтобы одеть свои портки!!! – Перекрывая вой сирены и всеобщий гвалт донесся до слуха Петрова рев подполковника Гадко. Что тут началось! Курсанты хватали одежду, пытаясь одеть свои мундиры, но в суматохе путали гимнастерки с брюками, безуспешно пробуя одеть их через голову. Кто-то обул чужие берцы, кто-то упал, споткнувшись, и разбил себе нос. Кто-то оделся, но не нашел выхода из палатки и теперь, дико вопя, лез наружу через окно. И все же из палатки четвертого взвода первым на плац выскочил Петров. Потому что Леха лег спать прямо в мундире, надеясь, что так будет теплее ночью. Свой обман Петров скрыл, с головой укутавшись в одеяло, но он ошибся в расчетах. Мундир пропитался сыростью от прошедшего ночью дождя и нисколечко не грел. От этого Леха просыпался несколько раз, а потом долго не мог заснуть. А если и проваливался в сон, то это был не полноценный отдых, а какое-то полубредовое состояние, граничившее с беспокойной дремотой. Потому-то Алексей чувствовал себя невыспавшимся, вялым и разбитым. Зато теперь ему оставалось только натянуть берцы, завязать шнурки (на это у него ушло несколько секунд) и выскочить из палатки. Что, собственно, Леха и сделал. Вслед за ним из палаток других взводов, как горох из банки, посыпались курсанты. Растерянные и потрепанные ребята живо строились на плацу в две шеренги. – Живей, живей, недоноски! – Орал Гадко. – Шевелите батонами! Разрывов больше не было слышно, зато продолжала дико визжать сирена. И к ее тревожному визгу добавился оглушительный треск стреляющих орудийных башенок. «Война! На базу напали!» Леха мог бы поклясться, что такие мысли были абсолютно у каждого курсанта, стоявшего на плацу по стойке смирно. Петрову было отчетливо видно, что у многих его сослуживцев дрожали коленки. Непонятно, что это было: волнение или испуг? А может, и то и другое вместе? Леха также ощутил эту непонятную дрожь в суставах, но подпол не дал ему собраться с мыслями. Едва увидев, что рота построились, Гадко вновь завопил: – Рота! К оружейному складу – бегом марш!!! Зазевавшихся курсантов подпол лупил электрической дубинкой. Разряд ее не был болезненным, но все равно ощущения доставлял неприятные! – Бегом! – Вопил он. – Живо! Живо! Живо! Рота галопом припустилась к складу. Его двери были распахнуты настежь. Едва ворвавшись внутрь, курсанты попали в руки сержантов военной базы. Военные бесцеремонно запихивали парней в специальные металлические ниши. Сверху опускался стальной панцирь-доспех. Едва голова курсанта пролезала сквозь его шейное отверстие, как тут же доспех фиксировался на теле специальными автоматическими зажимами. С боков ниши подавалась амуниция для рук и ног – наручи и поножи, которые также автоматически захлопывались на теле специальными замками. И наконец на голову опускался стальной шлем с прозрачным пластиковым забралом. Шлем фиксировался на шее зажимом. Затем весь доспех автоматически подстраивался под особенности тела солдата, и все его швы тут же запаивались. Броня полностью герметизировалась – и все! Солдат готов к бою! Весь этот процесс для каждого солдата занимал не более двух секунд. Затем воин должен был самостоятельно выйти из ниши и бежать в соседнюю комнату за вооружением. Однако сейчас сержанты сами вытаскивали обезумевших курсантов и пинками отправляли в оружейку, так как курсанты с непривычки не могли самостоятельно сделать и шагу. Петров, вместе с товарищами по оружию, кубарем влетел в оружейку. Рыжеусый сержант, с красной дежурной повязкой на рукаве, сунул ему в руки резиновую дубинку и прозрачный пластиковый щит. Два солдата, тоже с красными повязками, подхватили Петрова и в охапку выкинули его на улицу. Леха вскочил на ноги. – На плац! Строиться! – Проорал ему в лицо Гадко. – Быстро! Быстро! Живее! Петров со всех ног бросился к палаткам, за ним бежали вылетавшие со склада, как ядра из чугунной пушки, вооруженные резиновыми дубинками курсанты. Перед палатками стояло четыре транспортника. Их задние шлюзы были открыты. – Каждый взвод занимает предназначенный ему транспортник! – Орал Гадко. – Дальнейшие инструкции получите от своих офицеров! По машинам! – Первый взвод! – Прогремел неизвестный Лехе пожилой майор. Этот низкорослый человечек стоял рядом с трапом первого транспортника. Он поднял вверх правую руку с зажатым в ней маленьким красным флажком и пронзительно свистнул в маленький костяной свисток. Первый взвод опрометью бросился к машине. – Второй взвод! – Третий взвод! – Четвертый взвод! – Это была Соня. Она, как и курсанты, была закована в серый стальной доспех. Девушка взмахнула красным флажком и от души дунула в свисток. Четвертый взвод быстро заполнил транспортник. Блэйд вбежала следом, и шлюз за ее спиной медленно закрылся. Курсанты расселись в металлические кресла, располагавшиеся вдоль стен грузового отсека. Страховочные ремни автоматически захлопнулись на их телах. Петров осмотрелся. Внутри транспортника было тесно, как в консервной банке. Низкий потолок, казалось, давил на голову всей своей тяжестью, а стены словно были готовы сомкнуться и расплющить курсантов в лепешку. И лишь узкие щели иллюминаторов в бортах транспортника, да рассеянный желтый свет единственной неоновой лампочки в потолке рассеивали жуткую иллюзию мрачного железного гроба. Соня плюхнулась в свое кресло и трижды постучала кулаком о прозрачную пластиковую переборку грузового отсека. Эта прозрачная стенка отгораживала брюхо транспортника от кабины управления. Леха видел, как пилот, получив условный сигнал, щелкнул несколько кнопок на панели управления и, надавив на штурвал, оживил двигатели корабля. Петров посмотрел в иллюминатор. Вместо привычного снопа огня из вертикальных турбин вырвались мощные струи сжатого воздуха, обеспечивающие кораблю вертикальный взлет. Транспортник мгновенно подскочил в воздух и, на секунду зависнув, выбросил в пространство снопы голубого пламени из своих двух горизонтальных турбин. Военная база, превратившаяся в маленькое черное пятнышко, теперь быстро удалялась за горизонт. – Взвод, слушай боевой приказ, – отчеканила Соня. Она держала в руках электронную офицерскую планшетку. Откуда взяла ее Блэйд, Петров не знал, потому что все это время глазел в иллюминатор и любовался проплывающими внизу пейзажами бескрайних крокусианских полей. – Организованная банда сепаратистов устроила несанкц