и. – Да… – задумчиво ответила Блэйд. – Это было очень давно. Как будто в давно забытом сне. Соня снова о чем-то задумалась. – Хочешь щи? – Предложил девушке Леха, решив отвлечь ее от размышлений, или хотя бы сменить тему разговора. – Нет, – улыбнулась Соня. – Я лучше съем котлету и выпью чашку горячего кофе. Горячего кофе? Это в такую-то жару? Петров не стал спорить с девушкой и налил ей в чашку черного густого кофе из пластмассового кофейника. Затем, секунду поразмышляв, налил кофе и себе. Блэйд поддела вилкой котлету с Лехиной тарелки и, скептически рассмотрев жареный мясной кругляш, откусила от него маленький кусочек. – Вкусно, – прожевав мясо, констатировала она. – Здесь умеют жарить котлеты. – Правда? – Не поверил Петров и в мгновенье ока запихал себе в рот целую котлету. Мясо действительно было хорошо прожаренным. Оно словно таяло во рту. – Действительно вкусно, – жуя котлету, произнес Леха. – Кое-что в жизни остается неизменным, – грустно улыбнувшись, произнесла Соня. – Котлеты здесь готовят так же вкусно, как и 10 лет назад, – Блэйд снова о чем-то задумалась. – О чем ты все время думаешь? – Спросил девушку Леха. – О будущем, – ответила Блэйд. – О будущем Федерации. – Об этом… – Петров доел щи и принялся уплетать ароматное картофельное пюре. – Об этом пусть думает и беспокоится наш президент. Это его заботы. – Ты прав, – согласилась Соня и хлебнула из чашки горячий кофе. Кажется, сейчас она не хотела с ним спорить. – Знаешь, – продолжал Леха. – Я пообщался с местным аборигеном, и он наговорил мне кучу непонятных вещей о Федерации. Я с ним не согласен. – Правда? – Соня внимательно посмотрела на джива. – И что же он тебе наговорил? – Да так, всякую чушь, – отмахнулся джив. – По его словам, в Федерации отсутствует демократия. – А разве это не так? – Спросила его Соня. – Конечно, нет! – Воскликнул Алексей. – Федерация пропагандирует идеалы демократии, идеалы равенства и братства. Каждый гражданин ее населяющий имеет свои, одинаковые со всеми права, закрепленные государственной Конституцией. Каждый имеет свободу мысли, слова, вероисповедания. Разве все это могло бы быть в условиях отсутствия идеалов свободы и равенства? – Свобода, о которой ты говоришь, это иллюзия, – сказала она. – Ты смотришь на мир глазами авторов книг и учебников, прочитанных тобой в школе и университете. А в действительности дела обстоят не так, как в них написано, – Соня немного помолчала, а затем продолжила: – Когда-то Федерация действительно была такой, как описывают ее в твоих книжках. Тогда это было молодое, сильное государство – оплот порядка и справедливости в Галактике. Но… – Соня вздохнула. – Это было очень давно. За сто с лишним лет все неузнаваемо изменилось. Сейчас все, что осталось от прежней Федерации – это патриотические учебники, да добрые детские книжки, которые ты читаешь. Свобода стала иллюзией, честность и благородство превратились в притворство и ложь, добро в зло. И то, что жизнь современного человека стала счастливей, чем прежде – обман, – Блэйд грустно улыбнулась. – Внутренний распад Федерации, неустроенность социальной жизни граждан, ее населяющих, этнические конфликты, терроризм – все это маскируется правительством под маской стабильности и благонадежности. Сейчас власть имущие устанавливают законы, выгодные лишь для себя, а не для Федерации, не для граждан, ее населяющих. Законодатели давно забыли те идеалы добродетели, на которых строилась Федерация, и которые когда-то были ее основой, – Соня тяжело вздохнула и добавила. – Все превратилось в прах. – Но, Соня… – Алексей несмело попытался возразить девушке. – Может быть, не все так плохо? Ты вот упомянула о правительственных реформах, но ведь не все они пошли прахом. – Назови мне хоть одну, достойную уважения, – мрачно произнесла Блэйд. – Ну, например, – Алексей задумался, пытаясь вспомнить политические события, которые он видел в «Новостях» по видеофону. – Например, недавно проведенная военная реформа. – Это ты про внесенные поправки на счет военной обязанности? – Уточнила девушка. – Да, – ответил Петров. – Каждый гражданин Федерации обязан пройти срочную службу в регулярной армии. Это долг Родине. По-моему, это правильно! Такая направленность реформы воспитает в будущем настоящих патриотов! Соня улыбнулась. – Если ты не идешь служить в армию, ты лишаешься гражданства. Ты – изгой Федерации. Это насилие над людьми и не воспитывает патриотизм, а возбуждает недоволсьво и ненависть, – Блэйд отхлебнула кофе из своей чашки. – А для противников воинской обязанности есть альтернативная служба, – не унимался Петров. – Угу, – промычала девушка. – И в твоем паспорте будет стоять зеленый штамп. А с такой пометкой лучшая работа, на которую ты сможешь рассчитывать на территории Федерации, – это мытье полов и чистка унитазов. Алексей, сбитый с толку, молчал. – Но в этом есть свое преимущество, – продолжала Соня. – Прошедшие «альтернативку» не превращаются в пушечное мясо. – О чем это ты? – Не понял джив. – Военная реформа идет не случайно, – задумчиво проговорила Блэйд. – Идет крупномасштабная мобилизация. Федерация готовится к войне. – С Империей? – Спросил Леха. Соня промолчала и посмотрела в окно ресторана. Снаружи начал накрапывать мелкий дождь. Его капли гулко барабанили по оконному стеклу, оставляя на нем водяные разводы. – Мы почему-то верим, – вдруг заговорила девушка. – Что Империя и есть то Вселенское зло, с которым необходимо бороться. А что, если этим злом является тот социум,или та система ценностей в котором мы живем?Система потребления,погони за сиюминутными удовольствиями,жаждой наживы? – Я не верю своим ушам! – Воскликнул Леха и тут же испуганно понизил голос до полушепота. – Ты говоришь как сепаратисты! – Разве ты не понимаешь? – Ответила Соня. – Той Федерации, в которой ты родился и вырос, уже давно нет! – Блэйд замолчала, а потом добавила. – Мир изменился. Я чувствую это. Словно подходит к концу какой-то этап. Только конец этот меня не очень радует. Петров удивленно уставился на девушку. Он вспомнил слова магистра Чи, которые слышал от него когда-то: «У каждой эпохи есть свой срок – свое начало и конец, который преобразуется в начало чего-то нового. В этот момент возникают чудовищные колебания Силы, и у мира есть два пути – переродиться в новый порядок, либо рассыпаться в прах, превратившись в хаос…» – Что случилось? – Спросила Блэйд. – А… – очнулся Петров. – Это я так… Вспомнил слова магистра Чи о Всеобщем Враге и о конце света, – Алексей попытался улыбнуться, но улыбка вышла какой-то нервной. – Всеобщий враг, – растянуто произнесла Соня. – Знаешь, Леш, я не верю в то, что абсолютное зло способно материализоваться во всем своем великолепии прямо перед нами, как объективный предмет этого мира. Мне кажется, что Чи, говоря о Всеобщем Враге, имел в виду наше внутреннее Я, Темную Сторону нашей личности. Тогда получается, что враг находится внутри каждого из нас – внутри нашей души, что ли? Тогда и сражаться с ним должен каждый из нас самостоятельно, вести битву внутри самого себя. Найти в себе силы и в самом себе победить этого врага. Если каждый сможет это сделать, то великий враг исчезнет, и конец света будет отменен. Понимаешь, о чем я говорю? – Девушка изучающе смотрела на Леху. – Ага, – только и мог сказать Петров. Он с открытым ртом слушал Блэйд, боясь лишний раз вздохнуть. – Ну вот, – продолжала наемница. – А мы тут гоняемся за несуществующим воплощением абсолютного зла. – Ты не перестаешь меня удивлять, Соня, – сказал Леха. – Откуда в тебе такие философские рассуждения? – Может, во мне проснулся философ, – пожала плечами Блэйд. Она придвинула к дживу его чашку с кофе. – Пей, – улыбнулась девушка. – Твой кофе уже давно остыл. Покончив с едой, Петров и Блэйд вышли из ресторана. Моросящий дождь барабанил по стальному шлему. Мелкие дождевые капельки оставляли влажные разводы на пластиковом забрале, затрудняя солдатам видение окружающего пространства. Электронная оптика скафандра барахлила, покрывая внутренний экран шлема белыми точками помех. По-видимому, этот дождь каким-то образом влиял на сверхчувствительную аппаратуру. – Кажется, у нас появились гости, – голос Сони, раздавшийся в наушниках шлема, показался Лехе необычайно мрачным. Петров протер ладонью влажное пластиковое забрало, тем самым проясняя себе взор. Он увидел толпу горожан, стоявших перед взводом, ощетинившимся щитами и резиновыми дубинками. Возраст этих людей был разнообразным. Мужчины, женщины, старики, молодые парни (наверное, ровесники Лехи). У всех были напряженные мрачные недовольные лица. Сколько там было местных жителей, Лехе сосчитать не удалось, но их с каждой секундой становилось все больше и больше. Дождь, казалось, даже не мешал митингующим собираться на проспекте. Словно подражая взводу курсантов, люди ощетинились цветными зонтами, прикрывающими их от непогоды. Некоторые граждане стояли, держа в руках деревянные плакаты с про-федеральными лозунгами: «Долой коррупцию!», «Дума – сборище дармоедов», «Вся власть народу!» Были и другие плакаты, но Леха не смог их прочитать, так как те находились от него слишком далеко. Зато Петров заметил то и дело мелькавшие среди митингующих крепкие деревянные дубинки и крупные камни, в спешке отколотые от мостовой. А у некоторых людей в руках были грабли и мотыги, ко