Центурии

Свет солнца был виден и ночью и днем.
Кабан с человечьим лицом рвет законы,
И речи зверей полыхают огнем.

От молний страдает невинный ребенок,
Дофин без руки в королевском дворце.
Вся жизнь будет взорвана бунтом и стоном,
И трое знатнейших — в терновом венце.

Поля и сады этой вести не рады,
И крыши домов побелели как мел.
Избиты отчаянным штормом и градом
Вивере и Торнон, Монсерра и Праделл.

Везде распростерлись разбои и голод,
И жизнь обезрадит земные пути,
Травой зарастут опустевшие села,
И нет молока в материнской груди.

Жестокие муки ждут трех невиновных.
Какой же род пыток для них изберут?
Отраву иль шпаги гвардейцев злословных?
Нет, рот им большою воронкой заткнут.

Мир губят война, грабежи, наводненья…
И знайте, достигшие горных вершин:
Из хаоса трудно создать возрожденье,
Руины на дне не способны ожить.

Приходят из Персии вести дурные,
Там все под дождями, разбоем, войной,
И жребий такой же вся Франция вынет,
Готовясь стать новой, бесстрашной страной.

Враг трижды захватывал город у моря,
И трижды его отбивали назад,
С испанцем, с Италией, с варваром Франция спорит,
Пожар, блеск кинжалов идут на парад.

Да, жителей прежних не станет в Марселе,
Спасались повсюду, включая Лион,
Убитых и пленных смогли сосчитать еле-еле,
Число их составит почти миллион.

Тунис и Алжир расшевелены персом,
Пять штурмов французам легко ли сдержать?
Леон с Барселоной пока что не тронуты бесом,
И горько Венеции бурь поджидать.

Их парус летит на свиданье с Эпиром,
Стремясь Антиохии помощь подать.
И черные волосы вьются над миром,
Чтоб рыжебородым пришлось бедовать.

Сийенский тиран овладеет Савоной.
И Форт не подпустит рои парусов.
Две армии рвутся к дорогам Анконы.
Вождь! Страхи похуже взбесившихся псов!

В столетьях останется жесткое имя.
Рок дарит трем судьбам наследье свое.
Не злоба веселье народа поднимет,
А дело, которое совесть найдет.

Сам гордый Нептун черный парус заметил
В Калькре, когда флот огибал Рошеваль.
Кто ж умер, коня избивая злой плетью?
И меж двух морей воцарится печаль.

Народ домогается новых жакерии,
Разделится поле гражданской войной.
Ослабнет железная воля империй,
Былое растоптано гневной сестрой.

Предвижу борьбу городов меж собою,
Борьбу бед оружья за право на жизнь.
В Ажане и Эксе оплот монополий,
Бордо и Тулузу им надо загрызть.

Расколото молнией небо Бургондцев,
К худому шестая планета блестит.
Чудовищный зверь стал бродить у колодцев,
И бунт всю весну на дорогах свистит.

Смерть правит и Каппой, и Тетой, и Лямбдой.
Сойдет справедливость с распутья дорог.
Когда же законность подружится с правдой
И судьи — их девять — уйдут от тревог?

Боятся за будущность Австрия с Веной,
Решение вынес Великий Совет.
Здесь ветер трясет деревянные стены
И красит колонны в рубиновый цвет.

Шилон-чужестранец поделит добычу,
И гневом окрашены Марс и Сатурн,
Латинцев с Тосканцами страхи разыщут,
И Греция ждет пробуждения бурь.

Великого тенью огромной накрыло,
Кровавый фонтан бьет с отчаянных драк.
От копоти с Солнца все небо дымилось,
И диск всей Луны провалился во мрак.

Король опечален ответами леди,
Послы опасаются жизнь потерять,
Гнев, злоба и зависть стремятся к победе,
Великий не в силах на братьев напасть.

Высокие подвиги ждут королеву,
Она на коне поскакала нагой,
Над речкою грива пылает от гнева,
 К чему приведет этот яростный бой?

Столкнулись великие скалы друг с другом,
И рушится город в провалы земли,
Из кратера лава расплескана к Югу,
И брег Аретузы был кровью залит.

Любовь может стать божеством и болезнью…
 Но есть ли согласие церкви на брак?
Венец для великого держат над бездной.
Для бритых голов он гонитель и враг.

Быть в Мозеле яростным островитянам,
И люди Луары во власти смертей.
Вот город морскую погоню притянет,
И с башен видны паруса кораблей.

Неистовый монстр будет родом с Оргона.
Пусть колокол бьет в Пуатье и Бордо.
Рои парусов подплывают к Лангдону,
И Францию ждет Трансмонтановский гром.

Мы сами затеяли адские войны,
А Бог создал нас, чтоб мы были людьми.
Копье и мечи вижу в небе спокойном.
Быть бедствиям, многие лягут костьми.

Недолго царили покой с милосердьем,
Хотят взять реванш грабежи и разбой.
Ведь треть миллиона осудят созвездья.
Что ж! Смерть или плен обещает нам бой?

Италию будет знобить от волненья:
Не верят друг другу Орел и Петух.
Никто не избавит их от опасений.
В испанцах и кельтах дух злобы потух.

Война впереди, а не сон о свободе,
Хоти и убит был Селимскип тиран.
В ком вспыхнула совесть, тот к мести негоден,
И страхом почет этой женщине дан.

Одним близнецом монастырь был построен
На крови героев с крестом на груди.
Здесь слава Вониска не знает покоя,
И орден могуществом мир удивит.

Падет фанатичная страсть к разрушеньям,
Раз вера тверда точно лучший гранит,
Безбожное слово подвержено тленью,
И злой фанатизм наш храм не сразит.

Ни меч, ни пожары того не достигнут,
Что может взять дьявольски хитрая речь.
Пойми же, король, что иллюзии гибнут,
Что крови напрасно не надобно течь.

В Фессалии, в Кандии тысяч пять пало,
Конец авантюрной затее вождя…
Он скрылся, и бурей корабль не свалит,
А мертвые в небо чужое глядят.

Союз трех правителей помнят столетья.
Весь мир обагрен небывалой войной.
Потомки! Нарбонн наш исхлестан был плетью,
И трупы на улицах помнили бой.

Весь воздух рад серой и ласковой птице,
Что ветку от пальмы держала в когтях…
Большая война наконец прекратится,
Хоть умер ведущий народы сквозь страх.