Потому что я не хочу помереть на девичнике Эмми, который она, идиотка такая, решила провести в стриптиз-клубе!
Потому что я, хоть и втайне, но действительно хочу напялить дурацкий наряд подружки невесты оттенка абрикос.
Желаю щедро и от души забросать глупую, любимую Эмми и её мужа Тома горстями риса, монетами в один цент и лепестками роз, после церемонии в часовне.
Хочу услышать звон алюминиевых банок, что будут привязаны к ретро-тачке молодожёнов.
А потом, я жажду напиться шампанского и танцевать до упаду в ресторане…
Нет, отчаянно мечтаю получить приглашение на медленный танец... Именно от этого Центуриона!
Он подаст мне руку. И уже без всякой опаски я возьму её. А затем, мы сбежим. В гостиничный номер, чтобы…
И, силой богатой фантазии я — художница, двумя крупными мазками дорисовала губы Центуриона. Тёплые… вкусные. Произносящие не короткое: «эй?», а: «иди сюда, живо, красавица!». И непременно мягкие. Ещё мягче, чем подушечки его пальцев. Пальцев, которым я заочно позволила любые шалости, игры, манипуляции..
Господи-Боже!
Я хочу дожить и до своей свадьбы, черт меня подери и в конце-концов!
— Дланью своей я сожгу в огне Содом и Гоморру, ибо вы сами ушли с праведного пути… — нараспев, продолжал объяснять причину своего прихода в стриптиз-клуб психопат.
— Я его отвлеку. — прошептал Центурион под зловещий этот бубнёж. — У нас мало времени. — он теперь перешёл на серьёзный тон и этим автоматически заставил меня внутренне собраться, вникать в каждое его слово.
И я не подумала о том, есть ли у меня какой-то там выбор. Следовать за Центурионом. Довериться ему и не спасовать. Потому что время наших жизней действительно истекало. Его отсчитывал высокопарно-назидательными эпитетами псих, возомнивший себя ангелом с карающим мечом.
— Как тебя зовут, эй? — тихонечко спросил мой Центурион.
«Мой», Боже…
— Наоми. — произнесла я одними губами, заледенев.
— Красивое имя, — с беспечным задором подмигнул он.
И я тут же взяла невидимый карандаш и дорисовала ещё и две ямочки на его щеках. Да, у него точно есть ямочки…
— Там, — еле заметно качнул головой Центурион в сторону огибающей зал стриптиз-площадки. — Кнопка. Жёлтая. Нажми её, а остальное — за мной, лады? — и это словечко: «лады» прозвучало чудно, по-простому, по-деревенски, что ли…
Он погладил меня по плечу и тут же разорвал этот наш потрясающий, но такой короткий тактильный контакт.
— И не останется в доме греха никакого, придёт очищение… — продолжил на жутко-торжествующих нотах террорист.
— Кнопка! — шепнул Центурион и снова подмигнул мне.
Что-о-о?
Он резко приподнялся. Встал на колени и заложил руки за голову!
Боже, что он творит?
Я задохнулась! Я не думала ни о себе, ни о подругах, ни о других заложниках. Их сердца всё ещё учащенно бились, а вот сердце моего Центуриона сейчас остановится из-за выстрела почти в упор…
Господи!
— У меня последняя просьба, точнее, я умоляю вас… — придал послушно-надрывные ноты своему голосу мой Центурион.
— Чего-о-о? — явно опешил психопат и взвёл автомат.
Зал впервые разом ахнул от ужаса! И, наверное, от недоумения тоже.
— Дайте шанс произнести предсмертную молитву, сэр. — чётко произнёс мой Центурион, пока я ловила каждое слово, пыталась запомнить его тембр, интонации.
Тишина. Гробовая, полнейшая!
Террорист взял паузу, чтобы обдумать просьбу одного из грешников.
— Ладно, я даю вам, нечестивцы, возможность покаяться. Встаньте на колени. Соберитесь в круг, живо! И без лишних движений.
— Пора! — шепнул Центурион, когда я прошаркала на коленях мимо него. — Давай, Наоми. А потом мы пойдём на… — не закончил он, чуя что может спалиться в самый важный момент в жизни.
Боже! На свидание пойдём?
Всё, Наоми пропала!
Но, чтобы не пропасть в прямом смысле и отдаться с потрохами моему Центуриону, надо ещё постараться.
И я скользнула в сторону, когда психопат развернулся полубоком. Юркнула туда, где уже замаячила жёлтая кнопка.
Ещё немного…
Чуток…
Хоп! Готово! Есть!
Оглушительный хлопок!
Ослепительный взрыв из золотистых конфетти заполнил зал!
— Что за-а-а?! — раздался недоуменный, какой-то приглушённый, отдалённый крик террориста.
Звуки борьбы, возгласы и вопли женщин!
Не знаю сколько времени прошло... Секунды? Минуты? В любом случае, мне требовалась пауза, чтобы опомниться, побороть естественный страх. А заодно, сообразить что вообще произошло?!
Мой пульс буквально зашкаливал, но я сделала огромное внутреннее усилие. Выглянула из укрытия…
Центр зала. Обезвреженный психопат на полу. А сверху на нем — мой Центурион!
Шлем воина с красным пером, ниже — идеальный голый торс, забавный пупок шариком, чуть съехавшая набедренная повязка, из которой торчала купюра в сто долларов.
Лучезарный воин! В это мгновение на него падал весь свет, что существует во вселенной.
Мой герой!
Он снял шлем…
— Боже! — пролепетала я, пока моя душа ликовала!
Горящие озорные глаза мальчишки на широкоскулом лице. Смешной нос озорника с россыпью светлых веснушек. Центурион сосредоточенно прикусил нижнюю губу, но при этом умудрялся улыбаться. Ртом, глазами, всеми чёрточками сияющего лица. Даже его взъерошенные светло-русые волосы хихикали каждой вьющейся волосиной.
Кожа, прихваченная южным загаром, а вовсе не городским солярием.Парень из южного штата, точно-точно!
С фермы, где по утрам кричат петухи, а дети не в приставку рубятся, а бегают как очумелые до самого заката. То родителям помоги, то поставь на место обнаглевших гусей. Никакого шика мегаполиса. Никаких там спортзалов и высокомерия новоиспечённого горожанина.
Чистая энергия, пахнущая утренним солнцем и парным молоком!
Совсем не таким я его себе рисовала…
Центурион превзошёл мои ожидания! Он — лучший. По определению!
И тут мой герой отвлёкся от стенающего и безвольного психа-фанатика и принялся разыскивать глазами…
Меня?
Да, он сделал именно это!
Центурион игриво подмигнул мне показал все тридцать два белоснежных зуба.
И на его щеках появились ямочки…
Бинго!
Всё, Наоми Шелдон, ты точно пропала!