– Па-а.
Прозрачная жидкость текла из глаз и носа, было видно, что девочка боится шевелиться. В свои неполные пять лет она стала свидетелем этого ужаса.
Отец лежал и стонал, пытаясь перекусить сломанной челюстью шарф, которым Бувайсар туго стянул ему рот. Натянутая бельевая верёвка впилась в щиколотки. Но Темирхан не сдавался и продолжал тянутся к плачущей дочке, словно хотел закрыть её своим телом.
– Ты смотришь? – Бувайсар подтянул ребёнка ближе к отцу так, чтобы их головы лежали рядом. – Смотришь? Смотри.
Достав из рюкзака тяжелую цепь, он намотал её на правую руку. Свободный конец свисал сантиметров на пятьдесят.
– На меня смотри! А ну поверни его голову на меня! – отдал он приказ Алихану. Тот повернул голову старика, оторвав его взгляд от дочки. – Видишь эту цепь? Ты же понимаешь, что я сейчас сделаю?
Темирхан энергично замотал головой, пытаясь что-то сказать. Испуганные глаза не отрывались от Бувайсара, который медленно подошёл к ребенку, размахивая увесистой цепью.
– Па-а-а! – закричала девочка, когда тяжелый ботинок встал на её спину прижимая к полу хрупкое тело.
Она пыталась оттолкнуться своими детскими ручками от ковра, чтобы вырваться из-под тяжести, которая стиснула рёбра и лёгкие. Задыхаясь, она искала глазами папу, а он не сводил глаз с цепи, которая сейчас размахивалась над головой её крохотной дочки.
Темирхан бессвязно мычал что есть силы, но цепь продолжала раскручиваться и заходить на замах.
– Звери! Что вы делаете? Не надо! – билась в истерике мать.
Убедившись, что старик смотрит не отрываясь, Бувайсар замахнулся последний раз и прицелился в голову ребёнка.
– Нет! – вскрикнула мать и, потеряв сознание, рухнула на пол.
«Нет!» – умолял глазами отец.
– Стой! – крикнул Алихан, подставившись под цепь.
– Ты что творишь? – прорычал Бувайсар, поднимая за шиворот корчащегося от боли подельника.
Он ослабил замах и попытался увести цепь в сторону, но остановить полностью не получилось. Цепь с гулким звуком легла на спину Алихана, который прикрыл ребёнка.
– Что ты делаешь, я спрашиваю? - закричал в бешенстве Бувайсар.
Было видно, что сегодня эта цепь напьется крови и уже совсем не важно, чей!
– Пожалуйста, Бувайсар, ради Аллаха... Не так. Пожалуйста!
– Я сказал, не упоминай сегодня его имя! – лязгая цепью, он перешагнул через ребёнка и навис над Алиханом. Сжатые кулаки и ярость в глазах лишали оппонента продолжать диалог.
– Бувайсар, не так, пожалуйста. Остановись, подумай. Не на глазах у матери и отца, – осторожно поддержал Алихана Андрей.
Остановившись, главный повернулся к остальным подельникам. Те робко опустили взгляд.
– Что с вами, а?! – взбесился он. – Что, вдруг совесть заиграла? Не при матери, не при отце, это вы о чём сейчас, а? Что, как до дела дошло, так заднюю включили? Крови испугались?!
– Никто не испугался! Просто ребёнок — это другое дело. На глазах у родителей, не правильно это как-то, – ответил Андрей и отвернулся.
Бувайсар перевёл грозный взгляд на Алихана, и тот, потирая ушибленную спину, не выдержав давления, отвел взгляд в сторону.
– Резко перестали быть мужиками? Может, вы ещё как эта баба в обморок упадёте? А ты, животное, чего притихло? – он со всей злости пнул старика в лицо, который всё это время тянулся к дочке.
Он не успел подготовиться к удару, и его сильно откинуло назад, к дивану. Тряхнув головой, словно скидывая болевые ощущения, он снова смотрел только на дочь.
– Я не могу на это больше смотреть! – зло крикнул сам на себя Бувайсар и, повернувшись к Алихану и Андрею, прорычал: – Оттащите ребёнка в соседнюю комнату и по-быстрому, без боли. Пистолет с собой? Подушку приложите, чтобы не сильно громко. И эту заберите туда же! Она, похоже, с ума сошла, так что окажем ей услугу. А я пока ещё с нашим другом побазарю.
И, обращаясь к старику, улыбаясь, добавил:
– Ну, как тебе? Как ощущения? Скажи «прощай» своей семье, – сказал Бувайсар, заливаясь смехом, когда женщину и ребёнка волокли в другую комнату. – Видел бы ты сейчас свои глаза.
Четвертый из банды остался охранять главного, и, подойдя к журнальному столику, разглядывал фотографии.
Два глухих выстрела в соседней комнате поставили точку в стенаниях связанного на полу человека.
– Видишь, какие сердечные, не стали мучить, раз, и всё. Тебе прям повезло – продолжал Бувайсар издеваться над Темирханом, когда парни вернулись. – Всё, нет у тебя больше семьи.
Старик не реагировал. Отпустив голову на ковёр, он молчал. Безжизненный, раздавленный старик лежал в луже собственной крови. Длинный ворс больше её не принимал.