Духовное рабство, как и физическое рабство, в конечном своем источнике покоится на согласии раба подчиняться чужой воле. Все равно, чем бы это согласие ни было вызвано, раз человек отказывается от своей настоящей воли, определяющейся всем самобытным природным складом его души, раз он вместо этой своей воли представляет волю какого нибудь другого, будет ли это воля определённого лица, отца, матери, учителя, начальника, или это будет воля мыслителя, писателя, вычитанная мною из книги или статьи, или это будет воля того анонимного существа, которое зовется толпой, общественным мнением, классом, сословием, сектой, партией — во всех этих случаях, как бы они не различались по своему характеру, такой человек является рабом в духовном смысле.
Но что же заставляет людей соглашаться на подобное рабство? Почему они не бегут его, как чумы? Почему они с такою легкостью продают и даже даром отдают то, что в человеке есть самого ценного, а именно свободную душу, свободную волю, свободный ум и свободнее чувство? Почему они этим высшим благом дорожат, повидимому, менее всего и так спокойно и так легко в состоянии от него отказываться?
С первого взгляда это кажется странным, непонятным, необъяснимым. Но, если вдуматься глубже, то мы увидим, что причина этого явления весьма проста. Причина в том, что люди, отказывающиеся от своей воли и позволяющие опутать себя цепями „невидимого рабства“, или не понимают и не сознают, какое это великое благо обладать свободною душою, несмотря на все те страдания, с какими это благо могло бы быть связано, — или, хотя и понимают и сознают, но не обладают достаточной силой ни для того, чтобы завоевать это благо, ни для того, чтобы его удержать. Да, и это последнее в особенности надо постоянно помнить и всегда иметь в виду, так как самые драгоценные человеческие блага всегда добываются с наибольшим трудом и с наибольшими страданиями, но и раз добытые, они требуют больших усилий, чтобы их удержать и не утратить сызнова, иногда безвозвратно. Свободная душа рождается в тяжелых муках, и страданиях, и не у всякого хватает мужества перенести эти муки. Надо много сил, чтобы переплыть беспредельный океан вопросительных знаков и чтобы пройти через погруженную в ночь пустыню сомнений. Надо выстрадать право на обладание свободной душой, это — тернистый путь и немногие отваживаются по нем идти. Но тем более здесь нужна взаимная помощь друг другу, тем более здесь необходима поддержка со стороны тех, кто уже прошел этот путь.
Сознание того, что свободная душа есть великое благо затемняется с самого детства и вместе с тем с самого детства ослабляется способность переносить те страдания, с которыми связано обладание свободной душой. С детства человека приучают находить свое высшее благо в подчинении чужой воле; с детства ему не дают стоять на своих собственных ногах, а приучают всегда искать опоры извне, и только тогда чувствуют себя счастливым и спокойным, когда он опирается на такую твердую внешнюю опору. Чему же удивляться, если в ту пору, когда надо бороться за „свободную душу“, человек, приученный с детства к исканию внешних опор, испытывает страх перед тем трудным, тернистым и неизвестным путем, на котором его ждут всякие опасности и подводные камни, и который тем не менее он должен пройти, если хочет завоевать духовную свободу?.. Чему же удивляться, если такой человек отдается во власть сильной и крепкой руке, способной его вести и руководить им, и продает свою свободу за чечевичную похлебку? Разве мы не видим, как наша молодежь, приученная с детских лет к вечному исканию внешних опор, с жадностью в громадном большинстве случаев ищет всегда руководителя, который помог бы ей пристать в какую нибудь тихую и спокойную гавань вместо того, чтобы отважиться самим плыть по широкому, беспредельному морю жизни, изъездить его вдоль и поперек и самим найти ту гавань, из которой корабль, запасшись необходимыми материалами, мог бы пуститься в дальнейшее плавание. Стоять на своих собственных ногах, уметь найти опору внутри самого себя, быть в состоянии жить и работать без всякого внешнего руководительства, уметь обходиться без помочей в более позднем возрасте очень трудно, если с детства мы привыкли к руководительству, к послушанию, к преклонению перед авторитетами, к помочам всякого рода. Однако, хотя это и трудно, но не представляется невозможным. Трудность эта объясняет нам только то, почему столь немногие среди нашего юношества прокладывают себе путь к духовной свободе. Этими немногими и являются именно те, которые принципиально отказываются от всякого руководительства, исходит ли оно от отдельного лица или от группы лиц, составляющих списки книг, программы для чтения и т. д., и которые прокладывают и избирают свой собственный самобытный путь.