— Отличная идея, — сказал Роб.
— Куда мы поедем? — спросил Гари.
— Знакомиться с мамой Маргариты.
Малыш изумленно посмотрел на меня.
— У вас есть мамочка, мисс?
— Да, Гари, есть. — Я не возражала против того, что он продолжал называть меня «мисс». Мне совсем не хотелось, чтобы в школе он стал называть меня по имени.
— У всех учительниц есть мамы?
— Разумеется.
Гари некоторое время размышлял над этим, затем пожал плечами, как будто это было выше его понимания.
— И папы тоже?
— И папы тоже, — подтвердила я.
Всего за несколько минут Эми полностью околдовала малыша. Они с Чарльзом были в саду. Марион, как она это делала каждую субботу, отправилась в парикмахерскую.
— Ух ты, какой хорошенький! — восхищенно сказала Эми и похлопала по свободному стулу рядом с собой. — Меня зовут Эми. Садись сюда. Расскажи мне о себе.
Гари радостно повиновался. Он сообщил о том, какую картинку нарисовал для конкурса, и о том, что она заняла второе место.
— Там было апельсиновое и лимонное дерево и кролики у него в корнях. Я нарисовал их домик. Папа, как называется домик кроликов?
— Норка, сынок.
— Я нарисовал норку со шторками на окнах. Дядя из газеты сказал, что это показывает, что у меня хорошее… что сказал этот дядя, папа?
— Что у тебя хорошее воображение.
— Дядя сказал, что у меня хорошее воображение. И я получу приз. Это набор для рисования в деревянной коробке, и краски будут в трубочках, а не в коробочках.
— В тюбиках, а не в трубочках, сынок.
— Мне очень нравится выдавливать краску из тюбиков, — очень серьезно продолжал Гари. — Из коробочек краску выдавливать невозможно. Хочешь, я нарисую тебе картинку, когда мне дадут тюбики?
— Очень хочу. А для моего брата нарисуешь картинку? Вот он, его зовут Чарли.
Чарльз глуповато улыбнулся.
— Нарисую, Эми, только это будет другое дерево.
— Ты, — сказала Эми, — совершенно неотразимый молодой человек. Пойдем в дом? Я сделаю тебе рожок с мороженым.
— Пойдем. — Гари засеменил рядом с ней к дому, а я спросила себя, почему у моей матери только один ребенок, ведь совершенно очевидно, что она обожает детей.
Через полчаса вернулась Марион. Ее волосы были короткими, гладкими и черными. Я переживала, что ей не понравится, что у нас опять гости, и заранее приготовилась разозлиться, в конце концов, я очень редко приглашала к себе друзей. Но она была любезна настолько, насколько это вообще возможно. Я вспомнила, что ржавая развалюха Роба стоит возле дома, а Марион только на днях жаловалась на нее Чарли. Но моя тетя и виду не подала, что обратила на машину внимание. Если она ее и заметила, то, судя по всему, решила сделать вид, что ее это не заботит.
Марион принялась восторгаться Гари, но он был уже очарован моей матерью и остался равнодушен к ухаживаниям моей тети. Я не знаю, усадила ли его Эми к себе на колени или он забрался туда сам, но они смотрелись очень компанейски, сидя вместе на одном из садовых стульев, пока мальчик ел свое мороженое.
Неизбежное появление Кэти Бернс вызвало у Марион раздражение, а у Гари изумление. Его представления об учителях рушились на глазах.
Роб и Гари остались к чаю. Я вошла в дом и помогла Марион приготовить угощение. Она сообщила мне, что завтра, в воскресенье, моя мать переезжает к Кэти Бернс. Мне было жаль, что Марион такая, какая есть и из-за этого моя мать не может остаться с нами. Когда она переедет, мне ее будет не хватать, хотя, если вдуматься, это просто смешно. Я провела без нее большую часть своей жизни, и ее отсутствие меня нисколько не беспокоило. Но стоило ей провести дома пару дней, и я уже не хочу, чтобы она уезжала.
После чая Роб и Гари уехали домой. Кэти Бернс и моя мама вернулись в сад с бутылкой вина, а Марион и Чарльз расположились в доме и включили телевизор. Наверное, Чарльз охотнее вышел бы в сад. Во всяком случае, я так и сделала. Телевизор можно посмотреть в любой другой день.
В этот вечер воспоминания о войне закончились пением. Соседи и их гости тоже вышли в сад и начали подтягивать Кэти и Эми, распевавшим «Когда они танцуют болеро», «Спокойной ночи, любимая» и песни, которые я слышала впервые. Сквозь живую изгородь все дружно обсуждали, что они будут петь дальше. Мне от всего этого было неловко, наверное, оттого, что меня воспитала Марион. Я представила себе, как пение будет переходить из сада в сад, пока не запоет весь квартал.