Линейка к дню знаний уже началась и спокойно шла своим ходом, только вот все странно смотрели на мальчиков, некоторые родители даже осуждающе качали головой, а Диме было глубоко плевать на это. Да, он обнимал Маэля за плечи, чтобы тот стоял сам, раз так уж этого хочет, да, он мягко гладил своё счастье по волосам, чтобы ребёнок не боялся такой кучи новых людей, но каким образом это вообще касается окружающих, когда это совершенно не их дело? Дима едва держал себя в руках, чтобы не высказать этим людям всё, что он о них думает, но... Его, казалось бы, вечное терпение закончилось, когда после линейки их отозвала в сторону классная руководительница с такими словами:
— Молодые люди, я человек современный и всё понимаю, но не могли бы вы в этой школе не проявлять так бурно свои чувства друг к другу на глазах у других? Такое многие осуждают и я не особо одобряю, но пока просто прощу вас хоть немного сдерживаться.
— Людмила Борисовна, я конечно прошу прощения... Но что мы такого страшного сделали? — в глазах Димы уже сверкали молнии праведного гнева, он жаждал справедливости и откровенно не понимал, чем они так провинились, к тому же, ненавидел, когда их так открыто осуждали, абсолютно правильно считал, что на это никто не имеет права. — Что плохого в том, что я пытаюсь его придержать и успокоить, дать шанс на нормальную обычную жизнь, которой он в свои двенадцать и не видел?
Он хотел продолжить, но Маэль ведь стоял рядом, всё слышал и... Расплакался, едва успев обнять брата, не выносил чужой агрессии, особенно по отношению к ним и ещё больше не любил, когда Дима злился, знал, что потом будет больно им обоим, понимал, что даже не может помочь, помешать... И начинал вот так тихо сдавленно плакать от страха и чувства вины, то есть от того, что и так преследует его всю жизнь. Поняв, в чём дело, Дима притих, покачал головой, мысленно ругая сам себя за этот взрыв эмоций, заметил, что ребёнок уже еле держится за него и мягко подхватил его на руки, снова крепко обнимая и успокаивая, а довольно молодой женщине, что стала их классным руководителем, тихо бросил такие слова:
— Вы видите, как я ему нужен... Не смейте больше нас упрекать. Ещё одна такая сцена и ваш класс лишится двух будущих медалистов, это я вам обещаю. А сейчас скажите мне, ко скольки завтра приходить и что брать с собой, и мы пойдём домой.
Сказано это было тоном, нетерпящим возражений, поэтому Людмиле Борисовне оставалось только поделиться с мальчиком нужной информацией и, провожая братьев взглядом, потерянно развести руками, ведь за её работу в школе такие ученики пришли впервые, это не могло не удивлять. Конечно же, она не захотела принять такого поведения мальчиков, как и все вокруг, но после такого ультиматума у неё не было выбора... И всем стало понятно, что с таким началом простой учёба не будет.