Океанское плавание семьи Резерфордов длилось ни много ни мало шесть с половиной месяцев. Этот путь от Англии до островов был полон невзгод и лишений. Эмигранты, тесно разместившиеся в каютах и на палубе, терпели голод и холод, были лишены элементарных удобств, их одежда износилась. Штормы то и дело угрожали прекратить это затянувшееся путешествие. В общем, жизнь на корабле могла бы служить превосходным материалом для детских книжек о дальних океанских плаваниях в эпоху парусного флота.
Но вот для пассажиров «Фиби Данбар» наступил лучезарный день. Вахтенный с марса объявил, что видит землю.
Семья колесного мастера из Шотландии ступила на новозеландские берега.
Сын Джорджа Резерфорда Джеймс, когда вырос, стал механиком и одновременно фермером-льноводом. Он женился на одной из первых учительниц Новой Зеландии, шотландской эмигрантке Марте Томсон. После свадьбы Джеймс и Марта немедленно занялись постройкой бунгало. В этом домике, расположенном в живописной местности Брайтуотер, 30 августа 1871 года родился Эрнест Резерфорд. Он был четвертым ребенком, а после него у Резерфордов родились еще восемь детей. Только одного из двенадцати судьба наделила столь щедро.
Уже в раннем детстве Эрнест с особым интересом, свойственным далеко не всем детям, наблюдал за полевыми работами и обработкой льна, которыми занимался его отец. Эрнест мог бы стать хорошим фермером и механиком. Но оказалось, что его ум и способности пригодны для других занятий.
Начальную школу он окончил с рекордным количеством баллов: 580 из 600 возможных. Это позволило Эрнесту получить премию 50 фунтов стерлингов для продолжения образования. Это была немалая сумма.
Следующий этап обучения — колледж в Нельсоне, куда Эрнест был принят в пятый класс. Учителя обратили внимание на его исключительные способности к математике. В школьном дневнике появилась запись: «Очень быстро соображающий и многообещающий математик, легко завоевавший первенство». Но математиком Резерфорд не стал.
Впрочем, он легко усваивал и гуманитарные науки: английскую литературу, латинский и французский языки. Резерфорд, однако, не стал и гуманитарием.
Отмечают, что во всех классах колледжа Резерфорд получал награды и премии почти по всем предметам, в равной мере относящимся к точным, естественным и гуманитарным наукам.
Добавим, что Резерфорд в этот период проявлял большой интерес к устройству различных машин и механизмов. Подобно юному Ньютону, он любил разбирать часы; правда, ему не всегда удавалось их вновь собрать и привести в действие. Отец часто брал его с собой на строительство водяных мельниц, которым он как механик руководил, и одаренный юноша с увлечением строил модели этих сооружений.
После окончания Нельсоновского колледжа Резерфорд поступил в Кентерберийский университет. Это высшее учебное заведение — первое в Новой Зеландии — незадолго до того было основано в городе Крайстчерче. В те годы в университете занималось всего 150 студентов. Их обучали семь профессоров. Здесь Эрнест уже более серьезно заинтересовался физикой и химией.
В Кентерберийском университете Резерфорд участвовал в научных и общественно-политических студенческих дискуссиях — не только по вопросам физики, химии, механики, но также литературы, искусства, древнегреческой мифологии и даже алхимии. В 1891 году в университете образовалось студенческое научное общество. На его собраниях обычно выступали студенты с сообщениями на самые различные темы, после чего происходили дискуссии.
На первом же заседании Резерфорд — тогда студент второго курса — выступил с докладом «Эволюция элементов». Название доклада показалось участникам странным, как, впрочем, и его суть. Резерфорд высказал предположение, что все химические элементы представляют собой сложные системы, состоящие из одних и тех же элементарных частиц. К этому предположению Резерфорд пришел совершенно самостоятельно. В то время атом считался неделимым — в физике господствовала теория Дальтона о неделимости атомов. Гипотеза Проута, согласно которой атомы всех элементов состоят из атомов водорода, к тому времени считалась опровергнутой и потому не включалась в курс обучения. Радиоактивность же — явление, которое могло вызвать сомнение в правильности теории Дальтона о неделимости атомов, — была открыта лишь через пять лет.
Утверждения Резерфорда показались большинству участников собрания лишенными здравого смысла. Некоторые студенты даже выразили свою полную уверенность в абсурдности такого утверждения, правда, никто из этих самоуверенных молодых людей не стал впоследствии известным ученым в области естествознания.