«Спасибо», — подумала Гермиона, вновь возвращаясь к своим рассуждениям.
Если ее хотят убить, то почему не сделали этого до сих пор? Зачем домовик накормил ее завтраком? Значит, похитителю нужно что-то другое. Но что? Деньги? Тогда они уже должны были связаться с Северусом и обсудить условия выкупа.
Ближе к обеду она снова увидела уже знакомого молчаливого домового эльфа. В его ручонках был круглый начищенный до блеска поднос на этот раз с обедом. От него также поднимался пар и распространялся восхитительный запах, заставляя уставший мозг думать лишь о еде. Утренняя ситуация повторилась. Съев несколько ложек божественно вкусного чечевичного супа, Гермиона отвернулась, всем своим видом показывая, что больше ни за что не откроет рот. Так же как и утром, домовик, ни слова не говоря, взял поднос и исчез, оставив ее одну.
Снова потекли долгие часы тяжелых мыслей, невероятных предположений и безумных предчувствий. Часы ожидания своей участи или хотя бы того, что ее похититель все-таки соизволит выйти на контакт и озвучить, с какой целью совершил то, за что грозит немалый срок в Азкабане.
Кажется, она задремала и проснулась оттого, что кто-то легонько тронул ее за плечо. Гермиона закрутила головой из стороны в сторону, пытаясь в тусклом свете разглядеть визитера или удостовериться, что все произошедшее за последние сутки было лишь страшным сном. Но возле кровати снова увидела домового эльфа. Она сосредоточила взгляд на белоснежной наволочке, завязанной на тонких костлявых плечиках на манер тоги, пытаясь найти хоть какие-то опознавательные знаки, например, эмблему Хогвартса или фамильный герб, которые помогли бы ей определить, кому он принадлежит. Но ничего не нашла.
Когда эльф взялся за ложку, она нахмурилась и принялась поджимать колени, насколько позволяли путы, яростно указывая носом в сторону ног. Эльф положил ложку и замер, будто задумавшись и не понимая, что она хочет этим сказать. Затем кончики его ушей распрямились, а в больших водянистых глазах отразилось понимание. Он щелкнул длинными тонкими, похожими на паучьи лапки, пальцами, и Гермиона по внутренним ощущениям поняла, что он решил ее маленькую проблему. Почувствовав себя гораздо лучше, она благодарно кивнула, но потом, опомнившись, вновь нахмурилась и отвернулась, плотно сжав губы.
— Мисс Гермиона, — тихо залепетал эльф, убирая ложку, словно боялся, что его могут услышать, — если вы не будете есть, то хозяйка грозится накормить вас силой.
«Ах, значит, хозяйка», — подумала Гермиона, убеждаясь в собственной правоте относительно шагов наверху. Но на этот раз это осознание не принесло ей удовлетворения.
Она медленно повернулась. Домовик не спускал с нее печального и немного напуганного взгляда.
«Развяжи меня», — не издав ни звука, одними губами произнесла Гермиона.
Но домовик прекрасно ее понял.
— Хозяйка не велела развязывать мисс Гермиону, — оглядевшись по сторонам, все так же тихо проговорил он.
«Тогда отмени Силенцио», — продолжила она, начиная испытывать раздражение от ощущения того, что ее словно насекомое накололи иголками на полотно, прежде чем засушить.
— Мисс… — домовик запнулся. Очевидно, он не желал ей зла и лишь выполнял приказы своей безумной хозяйки. Но в силу того, что находился у нее в служении, не мог оказывать сопротивления. Однако искренне хотел помочь. Поэтому после недолгой паузы продолжил уговоры: — Мисс должна хорошо питаться, иначе это может привести к плохому. Малыш может умереть.
Гермиона яростно тряхнула головой, и он замолчал. Но спустя несколько мгновений заговорил вновь:
— Прошу вас, мисс Гермиона. Вам нужно поесть.
Она снова отвернулась, показывая, что разговор окончен. Никакие уговоры и убеждения со стороны маленького и без того напуганного существа не смогли подорвать ее решительность. Домовику ничего другого не оставалось, кроме как оставить Гермиону одну. Час за часом она ждала, что он появится вновь или его хозяйка наконец соизволит побеседовать с пленницей. Но никто не приходил. Наверху снова раздались голоса мужчины и женщины, слов было не разобрать, как, впрочем, и кому они принадлежали. Топот ног, звон посуды, разговоры — все слилось в единую какофонию.
Волна страха и паника от ожидания неизвестности затопили ее сознание. Кровь застучала в ушах в такт бешеным ударам сердца. Лицо горело огнем, а ладони и стопы стали липкими от пота. Во рту появился металлический вкус. Повернув голову набок, она наконец позволила эмоциям прорваться наружу и беззвучно заплакала.
Ее вдруг пронзило осознание, самое невероятное из всех: если до сих пор ее никто не нашел, то, возможно, похититель как-то связан с Министерством или Авроратом. И злоумышленник сделает все, чтобы поиски начались как можно позже или не начались совсем.