— Оказывается, для того, чтобы избавиться от твоих умных разглагольствований, нужно было всего лишь применить безобидные чары, — голос так и сочился ядом, что никак не вязалось с улыбкой, с какой обычно ведут долгие неспешные беседы с близкими друзьями. — Знала бы — давно воспользовалась этим.
Гермиона непонимающе нахмурилась и снова попыталась что-то сказать. Джинни тихо рассмеялась и, поднявшись, прошлась по комнате, медленно, словно это была вечерняя необременительная прогулка. Какой-то частью сознания Гермиона все еще надеялась, что это всего лишь сон или чей-то глупый розыгрыш.
— Тебе, наверное, интересно, как и зачем ты здесь? — Джинни резко повернулась к ней лицом, отчего длинные волосы густой копной взметнулись и рассыпались по плечам. — И у тебя, конечно, есть несколько теорий. — Она медленно подошла и снова присела на край кровати. Гермиона поежилась и попыталась отодвинуться, интуитивно чувствуя исходящую от Джинни опасность.
— Как и всегда, — продолжила она задумчиво, а затем хихикнула. — Выследить тебя оказалось так легко. Только вот дождаться случая, когда Снейп наконец оставит тебя одну, было непросто. Он ведь не расстается с тобой ни на минуту. — Увидев, как Гермиона пытается поджать ноги, чтобы не коснуться ее ненароком, Джинни махнула рукой: — Расслабься, ты мне не нужна.
Гермиона слушала ее и с ужасом соображала, что же могло понадобиться от нее теперь уже точно бывшей подруге, всегда рассудительной и бойкой, глаза которой теперь горели безумным огнем в свете вновь зажженного Люмоса. Джинни поднесла кончик палочки к ее лицу, и ее улыбка медленно исчезла, а брови сурово сошлись на переносице.
— Ты совсем бледная, — с беспокойством, которое никак не вписывалось во всю эту ситуацию, проговорила она, склонившись над Гермионой и внимательно разглядывая ее лицо. — Странно, мне сказали, что эти чары не повредят, — продолжила она, рассуждая сама с собой, и вдруг спросила: — Ты ведь съедаешь все, что приносит тебе домовой эльф?
Гермиона, не отрываясь, смотрела на нее, слушала и не верила. Вместе с тем мозг, подгоняемый новой порцией адреналина, который с током крови разносился по сосудам, заставляя сердце бешено трепетать, усиленно работал, силился понять, как найти отсюда выход. Джинни, так и не дождавшись ее ответного кивка, наклонилась ближе, к самому ее уху, и злобно процедила:
— Ты ведь не отказываешься от той еды, которой тебя кормит домовик?
Гермиона моргнула и повернула голову в сторону, не желая пересекаться с ней взглядом и отчаянно пытаясь увеличить дистанцию между ними. Но Джинни грубо схватила ее за подбородок, резко повернув лицом к себе, и внимательно посмотрела в глаза.
— Ах да, — она улыбнулась, и ее тон вновь стал обманчиво спокойным и безмятежным, — ты ведь не можешь ответить. Какая-то ты слишком напряженная.
Проведя по подбородку пальцами несколько раз, Джинни отодвинулась. Наверное, этот жест должен был успокоить все страхи Гермионы и придать ей уверенность в том, что ничего плохого с ней не случится. Но все получилось с точностью наоборот: ладони вмиг стали липкими от пота, стук собственного сердца громко и часто отдавался в ушах, глаза уже привыкли к свету Люмоса, но зрачки по-прежнему оставались широкими. В носу защипало — в последнее время Гермиону могла расстроить любая мелочь, что, по словам целителя, было вполне обычным явлением для будущей мамы. Но это никак нельзя было назвать рядовым событием. И тем не менее Гермиона изо всех сил пыталась подавить приступ паники, который мог разразиться истерикой в любой момент. Неизвестно, как на ее слезы отреагирует Джинни. Очевидно, ее психическое состояние очень далеко от нормы и ожидать можно чего угодно.