«Где же Гарри?», — подумала Гермиона.
— …Кивать-то ты можешь, — яростно произнесла Джинни, вытаскивая ее из мыслей, и вновь нервными шагами стала мерить комнатку, отчего деревянные половицы жалобно заскрипели, но, словно опомнившись, вдруг остановилась и, прислушавшись, огляделась. Понизив голос, она повторила то, что прослушала задумавшаяся Гермиона: — Я буду задавать вопросы, а ты будешь кивать, поняла?
В свете указывающего на нее кончика волшебной палочки Гермиона медленно кивнула.
— Вот так, — проговорила Джинни все тем же нарочито спокойным, тихим и каким-то искусственным голосом. — Я знала, что ты примешь верное решение. Домовик приносит тебе еду? — Дождавшись робкого кивка, Джинни продолжила: — Ты съедаешь все до последней крошки?
Гермиона пару мгновений смотрела на нее, размышляя о том, что Джинни наверняка все и так известно, а затем снова кивнула. Это стало словно пусковым механизмом или сигналом к действию. Потому что Джинни тотчас подскочила к ней и, чуть влажную от слез, которые все же успели пролиться, щеку опалило горячим дыханием.
— Лжешь, мерзавка, — процедила Джинни сквозь зубы, наигранное спокойствие и дружелюбие испарились как не бывало. — Этот эльф до чертиков боится расстроить свою хозяйку, ведь в таком случае может легко отправиться обратно, к прежней. А он очень этого не хочет, ведь она творит по-настоящему темную магию. Поэтому он отчитывается за каждый свой шаг, опасаясь, что угроза станет явью. Ну, а теперь еще и за твой. Считай, что пока ты здесь, это твой личный домовик. Можешь даже имя ему дать, хотя вряд ли он тебя услышит.
Гермионе наконец кое-как удалось совладать с эмоциями и частично подавить приступ паники, хотя отголоски его еще чувствовались всем нутром. Широко открывая рот, но не издавая ни звука, она проговорила по буквам:
«Развяжи меня».
Джинни в ответ негромко рассмеялась.
— Что ты говоришь? — издевательским тоном протянула она. — Развязать тебя? Но ты ведь сразу же уйдешь к своему Снейпу и оставишь меня, свою подругу, совсем одну. — Она грустно посмотрела на свою пленницу и удрученно вздохнула. — К тому же, — выражение ее лица вновь изменилось, стало жестким, как и настроение, которое за последние десять минут поменялось уже несколько раз, — ты мне не нужна. Но тебя выкрасть было гораздо проще, чем твоего нерожденного малыша.
Вот теперь Гермионе стало страшно по-настоящему. Все, что она чувствовала до этого, было лишь жалким подобием того леденящего кровь ужаса, что она испытывала сейчас, ужаса, который словно сжал в большой ледяной кулак ее сердце, вынуждая его на миг замедлить бег, чтобы потом пуще прежнего пуститься в галоп. Не понимая, зачем кому-то, а тем более Джинни, может понадобиться ее еще нерожденный ребенок, она снова по буквам произнесла:
«Почему?»
— Потому что пропавших взрослых женщин ищут без того энтузиазма, нежели детей, — пустилась в пространные объяснения Джинни, снова разговаривая с ней как с маленьким несмышленым ребенком. — Ведь издавна повелось в чистокровных семьях, что чья-нибудь молодая жена сбегает с любовником, оставляя мужа. Другое дело — пропажа ребенка. Сегодня целитель Эйприл зафиксировала мою беременность. — Она выпрямилась и любовно огладила живот, на котором даже сквозь одежду были видны возрастные изменения, присущие любой женщине, но никак не связанные с беременностью. — Да-да, согласно записям мы с тобой должны родить почти в одно и то же время.
Гермиона слушала, и постепенно ее накрывало понимание того, зачем она здесь. Это было выше ее понимания, это было безумием, и никто в здравом уме не решился бы на такое. Но бросив еще один взгляд на Джинни, счастливо улыбающуюся и гладящую живот Джинни, Гермиона окончательно убедилась в том, что этот план созрел в больном, травмированном сознании. И сейчас только чудо может помешать привести его в действие. Дождавшись, когда Джинни надоест любоваться тем, что рисовало ее больное воображение, и она снова посмотрит на нее, Гермиона спросила:
«Как?»
— Всего лишь легкий Конфундус. — Джинни пожала плечами. — Я боялась, что придется применять Империо, а я в нем не так сильна. — Заметив вопросительно вздернутую бровь своей пленницы, она решила пояснить: — Я ведь упражнялась только на домовых эльфах, садовых гномах и гоблинах, которых иногда мне подбрасывала одна моя знакомая. Даже обзавелась для этого нелегальной палочкой. — Она помахала перед носом Гермионы древком, которое все это время не выпускала из рук. — Но все эти существа… Не зря Геката предупреждала, что они совершенно не умеют сопротивляться. Но ведь взрослые маги — совсем другое дело. Однако никаких непростительных не потребовалось.
«Ты сумасшедшая, — одними губами проговорила Гермиона и дернула невидимые веревки, сковавшие руки. — Немедленно развяжи меня».
Джинни взмахнула палочкой и путы натянулись сильнее.
— Успокойся. В твоем состоянии не рекомендуется нервничать. Ты же не хочешь, чтобы малыш появился на свет раньше срока.
Она поднялась и снова взмахнула палочкой, и Гермиону окутал поток света, а над ней появилась диагностическая схема. Совсем недавно целитель Ньюмен разглядывал точно такую же. Джинни с видом знатока внимательно ее рассмотрела, а затем взмахом палочки заставила исчезнуть и улыбнулась.
— Ну вот, видишь, до чего ты себя довела своими капризами? Ребенку нужно, чтобы ты хорошо питалась, много спала и ни о чем не думала. — В очередной раз ее улыбка померкла, и ледяным голосом она добавила: — А если ты отказываешься от пищи из рук домового эльфа, то я сама буду тебя кормить.
Гермиона покачала головой, умоляюще глядя на нее и боясь представить, чем может закончиться подобный прием пищи.
«Гарри», — снова по буквам произнесла она.
— Гарри сейчас немного занят, — Джинни снова села на край кровати и сложила руки на груди, отчего свет Люмоса светил теперь в сторону и Гермиона плохо видела ее лицо. — Он изо всех сил пытается найти хотя бы зацепку, куда ты могла исчезнуть. Правда. — В голосе слышались извиняющиеся нотки. — Но его постоянно отвлекает Снейп. Ума не приложу, почему его не бросили гнить в Азкабан вместе с остальными Упивающимися смертью? О чем это я? — Она на миг задумалась. — Ах да, о Гарри. Так вот, если бы не Снейп, Гарри, возможно, и вышел бы на след похитителей.
«Нет, это неправда», — не сдержалась Гермиона.
— Слушай, все-таки это не так интересно, как слушать твои плаксивые заверения, что все будет хорошо. Наверное, в следующий раз мне стоит отменить Силенцио. Но сейчас глубокая ночь, поэтому не сегодня, — она развела руками. Ее мысли, как и настроение, беспорядочно скакали с одной темы на другую. — Гарри найдет тебя, обязательно. Я ведь уже сказала, что ты мне не нужна. Потерпи немного.
Внезапно Джинни резко наклонилась и поцеловала Гермиону в щеку. Затем свет на конце палочки погас, и комната погрузилась в кромешную тьму, в которой послышались тихие быстрые шаги. Деревянная дверь, сливавшаяся со стеной так, что узнать ее можно было лишь по огрызку сломанной ручки, открылась, и в комнату полился теплый мерцающий свет, осветив деревянную лестницу прямо за дверью. На пороге Джинни обернулась.
— Спокойной ночи, — ласково сказала она и вышла.
Дверь за ней тихо закрылась, и комната вновь погрузилась во мрак.