Глава 3
Молочная кожа покрывается мурашками. Тело отзывается на каждую ласку, на каждое прикосновение чуть шероховатых подушечек пальцев, выгибается дугой. С девичьих губ то и дело срываются тихие стоны, перемежающиеся с тяжелыми шумными вздохами. Каштановые локоны беспорядочно лежат по подушке. В чуть прищуренных глазах отражается яркое пламя камина. Северус очерчивает языком горошину соска, завороженно наблюдая, как он твердеет. Услышав очередной всхлип, ведет губами ниже, оставляя влажную дорожку до самого пупка, и замирает, обдувая прохладным дыханием разгоряченную кожу, вызывая новый табун мурашек. Мышцы живота вздрагивают в предвкушении большего. Он улыбается и поднимает голову. Гермиона наблюдает за его действиями сквозь густые ресницы, полуприкрыв глаза. Ее ловкие пальцы скользят к шее и, переместившись на затылок, путаются в волосах. Помассировав кожу головы, она слегка тянет его на себя. На губах ее играет легкая улыбка. Он все понимает без слов и, подтянувшись вверх, нависает над ней, опираясь на локти. Лицом к лицу. Легко коснувшись приоткрытых губ своими, чувствует, как острые ноготки царапают кожу вдоль позвоночника, и углубляет поцелуй. Чуть прикусив нижнюю губу, тотчас проходится по ней языком, прежде чем погрузить его в горячую манящую влажность ее рта. В ответ слышится протяжный шумный выдох. Оторвавшись наконец от немного припухших губ, он прокладывает дорожку легких поцелуев к мочке, затем ниже, где под тонкой кожей жилка повторяет бешеный ритм сердца, что бьется в унисон с его собственным. Еще один тягучий хриплый стон, и Северус понимает, что больше не в состоянии сдерживаться. Он чуть приподнимается, устраиваясь между разведенных бедер, толкается в ее лоно и двигается так неспешно, насколько хватает собственной выдержки, которой с каждым движением становится все меньше. Гермиона закусывает губу, через все тело проходит волна удовольствия, постепенно сосредотачиваясь внизу живота и в любую минуту грозя толкнуть ее через край пропасти удовольствия. Она снова выгибается и двигается ему навстречу. Северус внимательно вглядывается в ее лицо, словно считывает все эмоции. Его дыхание становится прерывистым, а ритмичные поначалу движения ускоряются, делаются порывистыми, хаотичными. Гермиона больше не может сдерживать чувственных стонов, которые отдаются музыкой в его сознании, и он улыбается, прежде чем сделать еще несколько быстрых движений тазом и с хриплым рыком излиться в нее, вырывая последний низкий гортанный звук истинного наслаждения, и упасть рядом с ней, прижимая к груди покрытое испариной тело.