***
Гермиона проснулась слишком рано, насколько она могла судить по собственному ощущению времени. Что-то было не так. Спросонья она никак не могла понять, что именно, но что-то определенно происходило. Поначалу она даже не поняла, отчего проснулась, до тех пор, пока не почувствовала внизу живота тянущую боль, отдающую в спину. Она схватилась за деревянный борт кровати изо всех сил и принялась мысленно отсчитывать секунды: одна… две… три… Спустя двадцать секунд боль достигла своей наивысшей точки и постепенно стала сходить на нет. Когда болезненные ощущения прекратились, оставив после себя неясные фантомные спазмы, Гермиона закрыла глаза и попробовала потянуться к ребенку своей магией. Раньше при плохом самочувствии это всегда помогало. Но спустя некоторое время спазм вновь повторился. По времени он был короче и гораздо меньшей интенсивности. Судорожно Гермиона принялась соображать, прикидывать в уме, какое сегодня число. Это выходило из рук вон плохо. Из-за отсутствия дневного света и постоянного стресса все дни для нее слились в один. Но внутреннее чутье подсказывало, что для родов срок еще не подошел.
Джинни больше не появлялась, оставив пленницу на поруки Уигби. Иногда, если дома никого не было, он отменял чары, наложенные хозяйкой, и Гермиона даже могла пройтись по периметру комнаты. Она пыталась найти хоть какую-то лазейку, которая позволила бы ей незаметно улизнуть, не подставив тем самым домовика. Но кроме наглухо заколоченного окна под самым потолком да скрытой чарами двери, ведущей наружу, ничего так и не обнаружила. Однажды она даже осторожно попросила Уигби принести ее палочку, но от одной только мысли выкрасть что-то у хозяйки он впал в такое отчаяние, что Гермиона оставила эту затею. И сейчас как никогда поняла, что зря. Ведь она даже на помощь позвать не могла.
Она вновь почувствовала, как внизу живота нарастает боль и, закусив губу, крепче стиснула пальцами бортик, снова мысленно отсчитывая секунды и делая глубокие вдохи. Тело покрылось испариной, простыня под ней стала мокрой и противно липла к ногам. От того, что Гермиона елозила по кровати, пытаясь принять положение, в котором боль ощущалась бы меньше всего, платье поднялось до самого таза, полностью обнажив молочно-белые ноги, под которыми растекалось темное пятно. Но сейчас ее меньше всего заботила собственная нагота. Некоторое время спустя Гермиона поняла, что схватки стали регулярными: они повторялись каждые десять минут и длились не больше трех. Она закрыла глаза, в голове замелькали ужасные картинки, порожденные кадрами из фильмов, что ей когда-либо доводилось смотреть, и помноженные на все ее познания в области целительства и богатое воображение. Она со страхом ожидала того, что случится в том случае, если Уигби вдруг задержится или не появится здесь вовсе.
Но спустя еще какое-то время в комнатке раздался хлопок, и домовик с подносом в руках материализовался на обычном месте перед кроватью. Одного быстрого взгляда на корчащуюся от боли Гермиону хватило, чтобы оценить ситуацию. Сморгнув каплю пота, она издала беззвучный стон и умоляюще посмотрела на Уигби.
— Я позову хозяйку, — бросил он и снова исчез, но через мгновение появился под руку с Джинни.
— Приведи Гекату, — быстро сориентировавшись, приказала она и, засучив рукава, направилась к Гермионе.
— Да, хозяйка, — дрожащим голосом ответил домовик и склонился так низко, что кончики его ушей задели дощатый пол. — Уигби все сделает.
— Быстро, — добавила она не оглядываясь.
Домовик исчез, оставив ее наедине с Гермионой.