Ему до чертиков надоело отпаивать эльфа успокоительной настойкой после очередной истерики при виде всех этих вещей, а потом лечить чувствительный организм маленького существа от сильнейшего похмелья. Такой компромисс устроил всех домочадцев. Теперь по прошествии стольких лет Уигби стал не просто домовым эльфом, а полноправным членом семьи. Но во избежание повторных приступов паники ему об этом, конечно же, никто не сообщал. Его помощь по дому в то время, когда Виктория была совсем крошкой, была неоценимой. Надо ли говорить, что в малышке он души не чаял, хоть и ворчал на вечный бардак и шум? А когда она подросла, прекрасно справлялся с ролью няни в те редкие моменты, если обоим родителям нужно было срочно отлучиться.
— Мама, а ты сегодня опять пойдешь с Гарри на кладбище? — спросила Виктория, отхлебнув из большой чашки какао.
Гермиона вздохнула и тронула ее за плечо.
— Да, я должна пойти. Но мы встретимся позже на Косой аллее.
Виктория кивнула.
— За палочкой мы пойдем все вместе. Это самый счастливый день в моей жизни.
Она обильно полила стопку блинчиков кленовым сиропом и принялась поочередно запихивать их в рот, стараясь покончить с ними как можно быстрее. Северус, глядя на нее, лишь усмехался, доедая яичницу с беконом и запивая черным кофе. Съев пару вафель, Гермиона поднялась из-за стола. Поцеловав дочь в макушку и кивнув Северусу, она сказала:
— До скорого.
Напоследок Гермиона напомнила Уигби, что сегодня его законный выходной, и, выйдя за дверь, аппарировала в тихое безлюдное место. Среди высоких вековых дубов, уже раззеленевшихся мелкими листочками, ее внезапное появление ознаменовалось резким треском, прозвучавшим необычайно громко среди царящей тишины и умиротворения. Выбрав нужную тропинку, она пошла вперед, стараясь не смотреть по сторонам, где под невысокими холмиками земли лежали ведьмы и волшебники, многих из которых она когда-то знала. Но взгляд то и дело выхватывал знакомые фамилии, выгравированные на табличках. Многие из них стали жертвами в прошедшей так давно войне. Казалось, это было в прошлой жизни. Некоторые детали уже изрядно стерлись из памяти, другие — перемешались в постоянном ритме повседневной суеты. Но стоило ей вновь оказаться здесь, как давние и не очень события возвращали ее в те времена, о которых она хотела бы никогда не знать. Она неспешно шла вдоль могил, стараясь ступать тихо, словно боясь потревожить чей-то сон. Наконец вдалеке она увидела знакомый силуэт.
Гарри сидел на лавочке возле одного из таких холмиков, низко опустив голову. Каждый год они встречались здесь, на кладбище. Это стало своеобразной традицией с тех пор, как погибла Джинни. Он всегда приходил сюда после того, как остальные члены семьи Уизли расходились каждый по своим делам, отдав дань уважения погибшим родственникам.
Узнав о том, что случилось с дочерью, Молли слегла, а теперь и вовсе походила на древнюю немощную старушку, тень когда-то сильной, несгибаемой, деятельной матери большого семейства. Чаще всего она сидела в своей комнате в кресле-качалке, уставившись в одну точку. Иногда она говорила, что хочет связать очередной свитер кому-то из детей, но палочку ей не давали, опасаясь, что она может навредить себе или кому-то из окружающих. Оставшийся в Норе Рон старался не оставлять ее надолго одну и без конца приглашал в дом целителей, но те лишь разводили руками и говорили, что его мать настигло то же безумие, с которым не смогла справиться Джинни. Он не очень хорошо справлялся с домашними делами, поэтому Гарри периодически просил Кричера помочь. Недовольно ворча себе под нос, домовик тем не менее безропотно соглашался.
Гермиона чуть замедлила шаг, не отрывая взгляда от ссутуленных плеч. Против воли нахлынули воспоминания, картинки, навеянные рассказами Гарри и Северуса и того, что видела она сама. Она двигалась все медленнее и медленнее, пока не остановилась совсем, вглядываясь в сгорбленную спину друга ничего не видящим взглядом. Вспоминая.