***
Гермиона открыла глаза, пытаясь понять, где она и что произошло. Сначала она увидела сияющий поток, похожий на водопад, окружающий ее со всех сторон. Болевые ощущения несколько поутихли, а по телу разлилась такая слабость, что даже держать глаза открытыми сейчас приравнивалось к настоящему чуду. Видимо, зелья, что дала ей старуха, и правда обладали магическим действием. Только голова была совсем тяжелой и в ушах шумело. Где-то рядом слышались знакомые голоса, треск заклинаний, хныканье ребенка и тихое бормотание. Гермиона словно вновь вернулась на много лет назад, в то время, когда полным ходом шла вторая магическая война, и повсюду гремели сражения с Упивающимися смертью. Она попробовала осмотреться. Взгляд сразу же наткнулся на сгорбившуюся над ней старуху. Она водила скрюченными пальцами над ее телом и что-то бормотала. Слов было не разобрать. От ее рук исходил странный жар и желтоватое свечение. Огромная сочащаяся кровью рана на животе волшебным образом затягивалась, словно ее никогда и не было.
— Джинни, скажи Гекате убрать барьер, — услышала она приглушенный голос Гарри. — Гермионе нужна помощь целителей.
Перед глазами все расплывалось, но она попыталась сосредоточить взгляд на старухе.
— Прошу вас, — прошептала Гермиона.
Но Геката ее не слушала. Она вообще не обращала внимания на происходящее вокруг, словно впала в какой-то транс. Она закрыла глаза и продолжала бормотать заученные заклинания. Превозмогая слабость, Гермиона протянула руку к свертку, из которого вместо недавнего хныканья теперь доносился громкий плач, и подтянула его к себе. Геката внезапно выпрямилась во весь свой невысокий рост и посмотрела прямо на нее. Вытянув руки вперед, она вновь что-то забормотала, и разодранная одежда снова надежно скрыла тело Гермионы от постороннего взгляда. Гермиона крепче прижала к себе кричащий сверток, не отводя взгляда от старухи.
— Что уставилась? — грубо прохрипела Геката. — Покорми свое отродье. Заодно попрощаешься.
Она самодовольно ухмыльнулась, будто радуясь удачной шутке. Гермиона, проследив за ней взглядом, машинально кивнула и завозилась с лифом платья, пытаясь высвободить грудь. Ребенок жадно захватил сосок и принялся сосать, но спустя какое-то время бросил и снова разразился плачем.
— Ничего не выходит, — пробормотала она и попыталась снова подтянуть крошечное лицо к груди. Но малыш не обращал на ее попытки никакого внимания, продолжая голосить.
Она пробовала снова и снова, пока наконец не почувствовала, как рука Гекаты коснулась ее головы. Скрюченные пальцы наподобие расчески погрузились в волосы. Несколько раз она провела вдоль влажных спутанных локонов, а потом взяла с тумбы у кровати еще один сверток. В нем оказались маленькие серебряные ножницы. Она принялась прядь за прядью срезать ими завитки, тихо приговаривая:
— Там, куда ты отправишься, они тебе не понадобятся.
К горлу Гермионы подкатил ком. Все звуки, кое-как долетавшие до нее сквозь магическую стену, слились воедино. Остался только зловещий голос, нашептывающий на ухо. Слабость и головокружение, которые она чувствовала, когда только пришла в себя, вновь дали о себе знать. Поток магии, стоявший стеной вокруг кровати, гипнотизировал, завораживал, отсекал лишние мысли, мешал думать и анализировать. Но внезапный громкий вскрик сбросил пелену оцепенения. Кажется, голос принадлежал Джинни, но Гермиона, не доверяя самой себе, не взялась бы утверждать. Покрепче перехватив дитя, она отползла от Гекаты на противоположную сторону кровати и, пошатываясь, поднялась на ноги.
Не ожидавшая этого Геката на миг замерла, а затем, бросив в ворох остриженных прядей ножницы, вновь ухмыльнулась.
— Не терпится посмотреть новый дом? Скоро, детка. Всему свое время. — Она поманила ее пальцем: — Подойди. Я еще не закончила.
— Нет, — проговорила Гермиона, только теперь осознав, что во рту пересохло так, что язык напоминал скорее наждачную бумагу, чем мышцу, и совершенно не слушался — Дайте мне уйти отсюда.
— Да ты бунтарка, — Геката усмехнулась. — Что ж, я знаю, как справляться с подобным духом.
Она взмахнула руками и новый желтоватый поток магии, словно прошедший через все ее тело, озарив его изнутри, сконцентрировался в раскрытых ладонях, ожидая команды. При одном взгляде на него можно было подумать, что он живой. Подобно стене вокруг, он постепенно делался ярче и переливался разноцветными красками.
— Подойди, — твердо проговорила Геката, злобно сверкнув выцветшими глазами.
— Нет, — твердо ответила Гермиона. — Я уйду отсюда только вместе с моим ребенком.
Геката пожала плечами, приняв равнодушный вид, но в глазах по-прежнему горела ярость.
— Любое магическое воздействие, конечно, ослабит силу обряда, но не настолько, чтобы я позволила жертве ускользнуть.
— Обряда? — на автомате переспросила Гермиона, сосредоточенно глядя на концентрат магии в ладонях Гекаты, который разгорался все ярче.
— Разумеется, глупая, — Геката усмехнулась. — Или ты думала, что будешь на меня работать в качестве домового эльфа? Этого добра у меня много, и новички ни к чему.
Краем глаза Гермиона вдруг отметила, что стена вокруг заметно потускнела, в отличие от сгустка, что, наоборот, разгорался на глазах. Теперь сквозь нее можно было видеть неясные очертания комнаты и людей, находящихся по ту сторону.
Значит, она не так сильна, какой хочет казаться. Нужно лишь еще немного потянуть время и, возможно, удастся выбраться отсюда.
— Все обряды с жертвоприношениями запрещены Министерством магии, — дрожащим голосом проговорила она. — Вас схватят и отправят в Азкабан быстрее, чем вы успеете аппарировать отсюда.
Геката запрокинула голову и рассмеялась.
— Наивное дитя, — ответила она, переводя дух. — Я живу на свете не одну сотню лет. Думаешь, ты первая, кто пугает меня тюрьмой или сожжением на костре?
Гермиона в замешательстве уставилась на нее, силясь подобрать слова услышанному. Тем временем Геката продолжила:
— Мне нужна свежая молодая кровь. Твоя свежая и молодая кровь, — уточнила она, внимательно разглядывая Гермиону. — Чтобы я могла продолжать жить.
— Кто вы такая? — спросила она наконец.
Геката вновь расхохоталась.
— Считай, что я твоя смерть.
И искрящийся сгусток, превратившись в плотный поток, сорвался с ее ладоней и полетел в Гермиону. Она повернулась вполоборота, пытаясь закрыть собой ребенка, опустила голову и зажмурилась. Через мгновение все вокруг озарилось яркой вспышкой, послышался оглушительный грохот. Но ничего не произошло. Она подняла голову и осторожно осмотрелась. Первым, кого она увидела, был Северус. Он держал перед собой палочку и с яростью смотрел на Гекату, которая судорожно озиралась вокруг, ища того, кто посмел ей помешать.