Хотя уже повторил.
Муравьи тут же бросились врассыпную, догадавшись, что на этот раз ждать пощады бессмысленно. Это вам не Рита.
Бойцы принялись активно помогать сотрудникам компании выполнять команду командира. Деловые костюмы и блузы затрещали по швам.
Кавказец в белой рубашке и бордовом галстуке, вжавшийся в стул возле стола менеджера Гали Мельниковой, попытался объяснить, что он, собственно, посетитель, здесь оказался случайно и к данной компании никакого отношения не имеет. Но речитатив с акцентом не помог. Бесцеремонно схватив джигита-нытика за плечи, один из служителей закона ловко пристроил его к стене, затолкав бордовый галстук ему в рот.
— Дамы и господа, благодарю за правильное понимание момента, — с легкой иронией произнес майор, оглядев выстроившихся вдоль стены людей. — И кто здесь главный?
— Я… — вяло отозвался Кривошеин, слегка помедлив, будто ожидая, что его миссию возьмет на себя какой-нибудь благородный подчиненный. Благородных не оказалось.
— Пройдемте в кабинет!
Директор повиновался, не рискуя вступать в полемику о правах человека.
Майор жестом велел одному из бойцов следовать за ними. В дверях обернулся:
— Во время обыска и проведения следственных действий прошу всех оставаться на своих местах. Не вертеться, не переговариваться, не пользоваться мобильными телефонами. Это в ваших же интересах. Все вопросы — следователю. Он будет говорить с каждым в отдельности. За неповиновение… — Он ухмыльнулся. — Расстрел в сортире.
Войдя в кабинет, майор аккуратно прикрыл дверь и посмотрел на Кривошеина тяжело, словно боксер на грушу:
— Ключи от сейфа!
— Подождите… — Роман Иванович выудил из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб. — Мы же говорили на той неделе с Головатовым и абсолютно все вопросы решили…
— Да ну? — На сей раз ирония в голосе старшего группы зазвучала устрашающе. — А при чем здесь Головатов?
— Как? Разве вы не из ОБЭП?
— Мы — откуда надо… Ключи, быстро!
Кривошеин достал из кармана связку и покорно протянул ее майору. И даже не поинтересовался наличием постановления на обыск. Получить по голове очень не хотелось. А санкция — наверняка имеется.
В сейфе ничего достойного и ценного не обнаружилось. Только стопки папок с документами, пара порножурналов да коробка, в которой лежало несколько печатей.
Разочарованный командир снова повернулся к директору:
— Обналичкой занимаетесь?
— Боже упаси! Мы — абсолютно белая компания.
— Ну, да. И пушистая… — Майор зыркнул на вошедшего с ним бойца: — Осмотри здесь все!
Тот подошел к столу, бесцеремонно отодвинув в сторону хозяина кабинета, и рывком открыл верхний ящик.
— Послушайте, поаккуратней нельзя? — не выдержал Кривошеин. — А где следователь, где санкция?
— В пробке застряли, — спокойно пояснил майор, положив руку на кобуру. — С другого обыска едут. Без мигалки.
— Вы ведь обязаны составить протокол изъятия! — С отчаянием приговоренного выпалил директор. — Имейте в виду, я законы знаю!
— Серьезно? А что ж ты их нарушаешь? Закончим обыск, тогда и составим.
Между тем боец, тщательно осмотрев все ящики стола, направился к книжному шкафу. И по пути задел ведро со шваброй. Часть воды выплеснулась на пол, и Кривошеину показалось, что стук его сердца слышен во всем здании. Но боец лишь ругнулся и ногой отодвинул ведро ближе к стене.
Закончив потрошить шкаф, он повернулся к старшему:
— Пусто…
Майор мрачно глянул на директора, жестом велел ему поднять руки вверх и быстрыми заученными движениями ощупал одежду. Затем кивнул в сторону двери:
— На выход!
Выйдя следом за Кривошеиным в зал, он бросил вопросительный взгляд на подчиненного. Тот, набивая карманы пакетиками с растворимым кофе из стоявшей на подоконнике коробки, отрицательно мотнул головой.
— Всем до приезда следователя оставаться на местах! — громко провозгласил майор. — Попытки переговариваться будут расценены как противодействие правоохранительным органам. Со всеми вытекающими…
Бойцы быстро покинули помещение. Их прогрохотавшие по лестнице шаги напомнили номер из шоу японских барабанщиков. Затем внизу глухо хлопнула входная дверь.
Аплодисменты…
Некоторое время сотрудники компании продолжали послушно стоять, словно молящиеся у стены плача в Иерусалиме. Потом директор повернулся в сторону уборщицы, стоявшей к выходу ближе других, и вполголоса попросил:
— Рит, глянь, что там…
Та тихонько приоткрыла дверь и осторожно выглянула наружу.