– Я и не пытаюсь закосить под Александра Логачева, сознаю, что угодил в клетку к опытным людям-нелюдям. Я – Антон Петров, только не Владленович, я же объясняю, мне пришлось скрываться...
– Тут и не такие сознавались, – почти добродушно остановил Антона хозяин кабинета, – Ты не пообедал на «помидорной грядке», есть хочешь? – Эрнст облизнулся в третий раз, от предвкушения у него трепетно-счастливо раздувались ноздри.
– Работа под «доброго следователя»? – признаться честно, Антон тоже не успел придумать, чего он добивается глупыи отпиранием.
Определим так, для начала Петров был не прочь сбить этого расфуфыренного крючконосого блондинчика с накатанных рельс. Авось удастся вывести из равновесия, авось сболтнет этот инфернальный эсесовец не предназначенное для Антоновых ушей. Конечно, Петрова учили на институтских факультативах и другим техникам. Например, отвечать односложно и перед каждым ответом выдерживать пятнадцатисекундную паузу. Но в мире самоликвидирующихся големов такая методика казалась чересчур наивной.
– Это ваши – мирские – приемчики, поверь, в моем арсенале есть более эффективные средства убедить тебя перестать выкобениваться. Ты – Антон Владленович Петров, бывший старший научный сотрудник Псковского закрытого научно-исследовательского института прикладной биохимии. Месяц и двадцать восемь дней тому в нидерладском журнале «Био» появилась интервью с начальником твоей лаборатории. Истинная и не афишируемая причина публикации – одним вашим открытием заинтересовалась служба безопасности вертикально-интегрированной компании «Ред-Ойл», – ублаженный маникюрщицами ноготь мизинца рассредоточил страницы и остановился под интересной строчкой в распринтованном докладе. – Месяц и пять дней тому умерла от сердечной недостаточности твоя близкая знакомая Анастасия Медведева двадцати двух лет от роду.
Второй рукой Эрнста завладела расческа Антона, кстати, тоже деревянная, и тоже из почитаемого здесь орешника. Эрнст хитро ухмыльнулся и поднял следующий предмет – обрывок билета в питерский ботанический сад (Антона этот клочок ни в чем не компроментировал). А вот интересно, отметил ли блондинчик, что у Петрова отсутствовала такая деталь туалета, как мобильник? И задал ли себе вопрос – почему?
– Девятнадцать дней тому тебя из квартиры увез лимузин белого цвета с номером «Бэ шестьдесят четыре – семнадцать Ви Пи», и домой ты уже не вернулся. И все это происходило вокруг твоего случайного открытия: из тычинок черного тюльпана сорта «Изида» ты выделил растительный яд с весьма интересными характеристиками. В частности, после приема внутрь яда вместе с иным пищевым продуктом, содержащим сахарозы или фруктозы до двадцати одного процента, летальный исход наступает с точностью до минуты в то же время дня и ночи, только аккуратно через неделю, уважаемый Антон ВЛАДЛЕНОВИЧ Петров. Красивая сладкая смерть.
– Ваша взяла, я – Владленович, но ведь должен же я был хотя бы попытаться задурить вам голову. – Антон собрался сменить методику ведения диалога. Теперь свои реплики он будет строить на фундаменте симпатии и уважения. А минут через двадцать опять поменяет стиль, пока не выбрал, на какой. Риска перестараться нет, «по одежке встречают», и многое в дальнейшем житье Антона зависит от этого белобрысого эсесовца, любящего украшать стол человеческими черепами.
– Действительно, почему бы и нет? Как известно, в начале всего сущего было слово, хотя и всего лишь из трех букв, – обозначил шутку минимальным искривлением уголков губ Зигфельд. Кажется, он нашел выход из тупика и отныне будет играть на самоуважении клиента. Только торопиться не надо...
– Вы шутите, не смотря на то, что у вашей конторы накрылась операция «Север-Норд»?
– А вы хамите, потому что решили, будто нам нужен ваш яд?
– Это не единственный предмет для торга. Мои условия – я вам отдам формулу яда, а вы мне обеспечите свободу и защиту от гоняющихся за мной рэд-ойлов.
Эрнст фон Зигфельд сунул в зубы нулевую зубочистку и посмотрел на пленника почти с любовью, может, чуть-чуть гастрономической:
– Я думаю, до третьих петухов есть еще около часа. Поэтому приглашаю вас на прогулку в ближайшую рощу, там мы сможем побеседовать спокойно, а то здесь на вас, кажется, стены давят. Или вас достает друидская подноготная нашего декора? Кстати, вы обратили внимание, что практически нигде не используется осина?
– А если я сбегу? – ляпнул еще не подозревающий, участие в каком шоу ему предстоит, Антон, и по реакции смрительной рубашки понял, что сморозил ерунду. К его провокации холщевая ткань отнеслась с глубоким пофигизмом.
– Я вечно ловлю ваш взгляд, посвященный вешалке в углу кабинета. Хотите, поведаю, что значит каждая деталь на моей униформе?
– Смена темы?
– Шевроны обозначают срок службы на «Старшую Эдду», двойной шеврон фиксирует второй век службы. Золотой скарабей, подчеркну, что не серебряный и не бронзовый, говорит о моей принадлежности к касте старших офицеров. Причем, у нас, у старших офицеров, есть две моды обхождения с фуражкой. Или она распята обручем так, что передок выгибается по дуге, или обруч вообще выбрасывается, тогда фуражка получается стандартно мятая, будто кепка из кармана. А вот, служи вы в наших рядах, я бы не рекомендовал держать изображение пирамидного кирпича на пуговицах, хотя это и требуется по уставу для нижних чинов... – здесь Эрнст облизнулся уже в четвертый раз.
Глава 3
Охота на гнилой зуб
Все будем мы жить по-другому —
Без гнева и печали,
На благо всей земли,
Как мы давно мечтали,
Но так и не смогли.
Эта дверь среди прочих в «Старшей Эдде» ничем особым не выделялась: окованный листовым железом стандартный друидский мореный дуб, разве что вела сюда – в сторожевую башню замка – особая лестница. Винтовая, из каменных ступеней, на каждой из которых, если хочешь дойти, следует творить пальцами правой руки в воздухе особый знак «Алистер».
Обмороженные пальцы слушались оберста худо, но он справился и остановился перед важной дверью только чтобы лишний раз проверить, безупречно ли сидит мундир, в который успел переодеться. Мундир сидел безукоризненно, регалии сверкали уставным блеском и даже набриолиненные кисточки на ушах торчали браво, только на душе у старого эльфа победный гром фанфар не буфонадил, совсем наоборот, очень кисло было на душе у старого оберста Харви Файнса.
Рука болела немилосердно, и он трижды стукнул в дверь носком начищенного сапога, легонько, даже шпора не звякнула.
– Прошу.
Оберст вошел и огляделся. За овальным столом пока восседал только штурмбан-вампир Дэмиен-Эдвард-Ральф, начальник разведки и контрразведки восточной инферн-группы войск «Старшая Эдда». Сегодня он напялил личину Ральфа, этакого не расстающегося с бутылкой душистого «Гинесса» бритоголового английского футбольного фаната. Образу соответствовали драная футболка с веским ругательством, мятые камуфляжно-пятнистые штаны и высокие боты на шнуровке.
Штурмбан Ральф оторвался от изучения разложенной перед ним карты Ненецкого автономного округа и хрипло распорядился:
– Присаживайтесь, оберст, на любое свободное место.
Оберст отметил, что услышанное через дверь «Прошу», произносилось совсем другим голосом, и примостился от вампира по диагонали. Всколыхнулся воздух, впорхнувшая в незастекленную бойницу крупная летучая мышь ударилась о пышный малиновый ковер и обернулась начальником штаба «Старшей Эдды» Морганом Джи-Джи-Олифантом. Джи-Джи, чтобы вскарабкаться на стул, пришлось повозиться, он был гномом.