Дешевый спирит Фрязев не успел уйти далеко, под ногой Эрнста некстати крякнула прошлогодняя шишка, Фрязев оглянулся, узнал и не узнал настигающего... Однако, пусть Костик являлся дрянь человечишком, у него случился приступ смелости. Кроме того, агент оказался вооружен – навстречу Эрнсту взмыла рука с пистолетом.
– Стой на месте! – истерично взвизгнул агент, и взятой ним высокой ноте вполне могла бы позавидовать мадам-халдейка. – Или я стреляю!!!
Эрнст, конечно, не остановился, «как кстати в кафе играет магнитола, никто ничего не услышит».
Грохнул выстрел, пуля вошла в Зигфельда между третьим и четвертым ребром с правой стороны грудной клетки и вскипятила легочную ткань. Но и пуля – ведь откуда взяться у Фрязева серебряной – не смогла тормознуть фон Зигфельда.
– Я обещал, – просвистел дырочкой в правом боку, словно ежик резиновый, фон Зигфельд, – что тебе ничего не грозит ПОСЛЕ операции. Я не соврал!
Вот он уже рядом с жертвой, левой лапой отбил утяжеленную пистолетом руку, и клыки сомкнулись на шее агента, такой же бледно белой, как шея у кафешной дамы...
Антииеромонах обер-вампир дракульского толка Эрнст фон Зигфельд убил своего подопечного, но очень не рад был бы Эрнст, если бы этот поступок стал известен кому-нибудь из соратников по восточной инферн-группе войск «Старшая Эдда». А до третьих петухов оставалось два часа пятьдесят одна минута.
Глава 2
Пойдете на корм, но не рыбам
Там живут несчастные люди-дикари,
На лицо ужасные добрые внутри.
Что они ни делают, не идут дела.
Видно в понедельник их мама родила.
Ночная сырость пробирала до дрожи, но искать место под утлым навесом среди вповалку храпящих немытых сограждан очень не хотелось.
– Это банши из ужастиков, только наяву! – Почти скулил Антону на ухо оседлавший соседнюю кочку незнакомец в рваном и отчаянно грязном кашемировом пальто, – Эта нерусская дрянь вопит так, что кровь стынет в жилах. Да что там кровь?! У моего «мерсюка» мотор заглох, так они меня и повязали. Я поехал присмотреть место для шашлычной на кольцевой, оказался... обделанный по самое грызло. А ты здесь какими судьбами?
Антон слушал вполуха, его коробил запах, который источала его же недубленая шкура: комары и гнус на русском Севере готовы высосать подчистую любую мишень, пришлось тщательно разжевать последнюю сигарету и намазаться доморощенным репилентом.
– Банши? – тяжело вздохнул Петров.
– Банши, винт им в грызло, банши. Нам тут один ботаник, которого потом за лишние мозги уволокли долой отсюда, втолковывал, типа в гороховые времена это были ангелы, которых по западлу кинули забытые боги. И типа сначала, получив отставку, эти дамочки крутились возле везунчиков, которых смерть отпустила погулять. А потом красавицы пошли вразнос, и стали стопудовым гарантом оверкиля, понятно, для тех, кто их видит.
Насчет гарантии оверкиля Антон бы еще посомневался, не умел он пасовать даже поставленный к стенке перед взводом снайперов. А вот насчет того, что получил возможность воочию наблюдать именно баншей, Антон Петров уже не жужжал. Их – небольшую группу случайных смертных товарищей – «посреди ночи и леса» пасли умопомрачительные платиновые блондинки, ряженые в кружевное нижнее белье всех оттенков белого.
Ежу понятно, Антон угодил в плен не к родным и закадычным, уже пару месяцев охотившимся на него, врагам-финансистам, а черт знает, к кому, но душу сие открытие не грело. Причем, «черт знает» в контексте ситуации являлось отнюдь не фигуральным выражением, и только демоническими усилиями воли Антон Петров сдерживался, чтобы не завопить «Чур меня!!!».
По сути это был концлагерь, только без колючей проволоки, здешние конвоиры не испытывали в колючке брезгливой необходимости, имея в арсенале средства с гораздо большей эффективностью. Антона и еще где-то полтинник схожих горемык содержали внутри выложенной из гранитных глыб окружности, кстати, старательно копирующей памятник друидской архитектуры Стоун Хедж. Дюжина прельстительных красавиц-баншей, шурша откровенными кружевами и куртуазным шелком, грациозно перепархивала с одной глыбы на другую в безмолвном хороводе. А над всем этим, в смачном фиолете ночного неба, возвышался нереально сверкающий огнями – будто кремлевская елка – самый что ни на есть готический, замок.
Можно было поверить, что такой подиумно-фривольный сейшн – шуточки поехавшей крыши, но в институте Антона накачали разными прикладными знаниями, и среди прочих тремя способами отличать реальность от бреда, подробности опустим. Так вот все это – банши, концлагерь, замок – происходило наяву!
– И все-таки, брателло, как тебя сюда угораздило? – набивался товарищ под драным пальто в друзья. – Кстати, меня Серегой зовут.
– Познакомился с девицей...
– Из этих? – кашемировое пальто кивнуло на ближайшую не ведающую гравитации красотку.
Чудо как хороша, кудряшки пышной грозовой тучей, бюст Мерлин Монро, а стройные, как Останкинская телебашня, ноги упакованы в зефирные гольфы с подвязками. Прелестница примагничивала взгляд напрочь, только вот либидо оставалось к картинке напрочь равнодушным.
– Другая. Та в гигантскую гадюку превратилась, я, конечно, растопырился морской звездой, но она мигом скрутила руки-ноги.
– А ты знаешь, зачем мы здесь? – Серега явно претендовал на должность покровителя.
– Ну?
– Ботаник объяснял, мы типа батареек «Энерджайзер» для здешних гоблинов. Наши муки выцеживают и из них льют типа пули для стрельбы по доллару: чтобы евро поднималось, а доллар падал. На ужине не пей компот, в него добавляют какую-то гадость, чтоб мучения оказывались еще горше. В натуре, самым грубым колдовским образом соки из нас выжимают. Мы им нужны, без нас они – фуфло канделяберное! Слышь, ты, я вижу, парень бойкий, – перешел к делу Серега, и глазки его предсказуемо-воровато забегали. – А у нас компашка нормальных пацанов нарисовалась, как хавку начнут раздавать, рискнем на рывок...
– Всякой твари – по репе?
– Идея лепше, чем оказаться жертвой влажной уборки! Мы им нужны, а не они нам, без нас они фуфло отцеженное.
Может, это и был единственный шанс убраться из фантастического концлагеря подобру-поздорову своим ходом, но Антона жизнь учила не доверять предложениям с бухты-барахты. То есть похоронить вакансию на побег следовало оперативно и без скандала.
– Банши, говоришь? Во времена, когда боги смерти служили верховным богам, у них тоже были свои ангелы. Приближенные слуги будущих повелителей мертвых должны были наводить ужас на паству, заставляя людей усерднее молиться и жертвовать на храмы. – Речь Антона журчала плавно, словно вода из исправного крана, сам же Антон смотрел не в глаза собеседнику, а на заслоняющий полную луну могучий замок. Мало-мальски логичного объяснения, откуда в российской глубинке возникло готическое диво, у Антона так и не появилось, – банши были среди этих ангелов. После предательства верховных и падения повелителей смерти часть таких ангелов была уничтожена, что вызвало ликование паствы, часть перешла на службу к новым хозяевам. Их способности были востребованы, банши повезло.
– Братан, чего это с тобой? – осторожно отодвинулся Серега в рваном пальто.
Врубивший технику слива скользких контактов Антон продолжал витийствовать с видом торгового агента российско-канадской компании:
– Темный дар пророчества позволял ей видеть будущую смерть каждого нового хозяина и вовремя уходить от него. Иметь на службе банши значило быть уверенным в собственном завтра, и привлечь новых союзников, слуг и почитателей. Поэтому ее берегли и лелеяли. За тысячелетия она считанные разы бывала в битве, и ее способности не могли не деградировать. Настал момент, когда она начала совершать ошибки, и ее слава живого талисмана быстро превратилась в свою противоположность. Банши стала символом проклятия и проводником смерти, – лечил Антон Петров, как по бумажке.