Проваливаясь из дремы в настоящий сон, я все еще вижу призрак настоящего, проступающий сквозь нее. Я сознательно форсирую видение. Уплотняю его, чтобы погрузиться в него. Облепляю фантазию плотью, с которой я смогу слиться.
Время перестает существовать.
Она то сидит на стуле, то лежит рядом со мной, то ходит по комнате. Она постоянно говорит, но в ее словах нет смысла, нет даже слов как таковых, есть только эмоциональный заряд. Размеренный гармонический гул. Елейный, успокаивающий, убаюкивающий.
Больше ничего не нужно.
Она смеется, улыбается. Танцует, кружа по комнате, и нежится рядом со мной. Своим присутствием вокруг меня она словно качает меня, как младенца. Она обволакивает, берет под крыло. Под защиту. А я медленно растворяюсь в моменте и по привычке боюсь его спугнуть.
Часы идут за часами. Перетекают друг в друга так плавно, что я этого даже не замечаю. За окном светлеет и темнеет, но в квартире всегда остается комфортный приглушенный полумрак.
Пять минут, наконец-то, стали вечностью.
За ними больше не последует спешки, суматохи, неразберихи. Больше не будет скрипящих нервов и сжимающегося сердца. Не будет постоянного устремления куда-то, не будет звенящей натянутой тетивы вместо мозга.
Только спокойствие. Глубокое дыхание. Дрема.
Комната дышит вместе со мной. Воздух греется и гармонирует с ее гулом.
Времени больше нет. Остались только пять минут, растянутые на всегда.
Ты это слышишь?
Она останавливается. В гуле появляются паузы.
Она наклоняет голову, прислушиваясь.
Что-то вклинивается в ощущение квартиры.
Что-то нездешнее, противоестественное для меня.
До отвращения знакомое и ненавистное.
Я встаю с кровати.
Стены блекнут и просвечивают.
Я слышу отбойные молотки. Я вижу, как обои отслаиваются от стен, а стены дрожат и крошатся.
Опять?
На пороге появляются фигуры. Они в черных костюмах и галстуках, в белых рубашках. У них на лица приколоты канцелярскими кнопками заполненные бланки анкет.
Не обращая на меня внимания, они рассредоточиваются по комнате и достают из-за пазух молотки. Поверхности, на которые падают их тени, размываются и разлетаются по воздуху ватными лоскутами. Фигуры бубнят себе под нос монотонную мелодию, диссонирующую с моими внутренностями. Квартира-тян идет трещинами и, бросив мне испуганный взгляд, лопается, взрывается мелкими осколками, цементной пылью. На пол медленно опускается пучок ее волос.
Я понимаю, что то бесконечное время, которое я здесь провел, оказалось всего лишь пятью минутами.
Фигуры рвут обои. Стягивают их с серого бетона, как шкуру со змеи. Откидывают в сторону, и те корежатся и тлеют. Они срывают шторы, и на пол падает жирная черная тень от окна. От полов парит. Полы окисляются, морщатся и идут разводами.
Фигуры замахиваются и начинают стучать молотками по стенам. Квартира трещит и корчится в судороге. Обои тлеют. Шторы дымят и извиваются по полу. Полы ходят ходуном. Молотки выбивают из стен целые куски, за которыми крутится пустота.
Вибрация отбойного молотка заполоняет собой все. Полы кренятся. Стены заваливаются.
Все произошло так быстро. Покой перетек в ад, а я до сих пор стою и пытаюсь сообразить, что происходит.
Как будто бы ничего и не было. Никакой Квартиры-тян и самой квартиры, никакого отдыха.
Я такое уже видел.
Что-то уже пыталось разбить мою скорлупу.
Я чувствую, что готов к этому.
Я делаю глубокий вдох, вбирая в свои легкие каждую пылинку.
Я охватываю квартиру своим сердцем.
Я обтягиваю каждую поверхность своей кожей.
Я полностью вмещаю ее в себя.
Крепко ухватываюсь и тяну ее за собой.
Я тащу за собой всю квартиру. Будто пытаюсь затащить холодильник на девятый этаж. Она угловатая и неудобная, так и норовит выскользнуть из рук. Приходится перехватывать ее поудобнее, упираться плечом, давить.
Я тороплюсь, потому что отбойные молотки следуют за нами по пятам, как навострившие жала пчелы. Они летят за нами, целый рой отбойных молотков.
Я кряхчу от напряжения. Мои кости трещат, а суставы плющатся. Но я не отпускаю ее.
Я упираюсь ногами в пол, подхватываю квартиру и выкидываю ее вперед себя, и вместе с ней мы вываливаемся наружу.
Я просыпаюсь.
***Эшафот***
«Со стороны, должно быть, кажется, что у меня в голове ужасная психоделическая каша из спутанного бреда напуганного и заблудившегося ребенка с отклонениями. На самом же деле, это четкая и стройная, безукоризненно структурированная система безумия».
- Александр Черенков
Звук отбойных молотков оказался вибрацией телефона.
Сволочь.