Перед ней инспектор замедлил шаг и сморщил брезгливую мину, но совладал с собой и, взяв подушку за плечи, аккуратно оттолкнул ее в сторону. Она снова подбежала к инспектору, но теперь старалась держаться несколько в стороне, только испуганно заламывала руки и что-то мычала.
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что мясной нарост был некоей мантией - несколькими толстыми слоями мышечной ткани, свернувшимися в вилок вроде капустного. Инспектор осторожно, стараясь не ничего не повредить и не задеть, отодвинул слои. Они раскрылись, как лепестки вокруг цветка.
Следователь молча наблюдал за инспектором, не решаясь подойти ближе.
Под мантией действительно была кровать. Вернее - раскладушка, устеленная еще несколькими слоями мяса. На ней лежал человек - тот парень с экрана ноутбука. Его грудь была разворочена раздувшимся до невероятных размеров сердцем. Теперь было видно, что артерии от батареи тянутся сюда - в грудную клетку парня. Сердце стучало в размеренном спящем ритме. Оно было таким огромным, что закрывало собой все тело, из-под него торчала только его голова и руки. Лицо застыло в безмятежной полуулыбке. Парень спал. В его лоб впивался провод, идущий от удлинителя. Его руки свисали с раскладушки и опадали на пол, а там ветвились, множились и уходили к стенам, где терялись среди мышц. Так он обнимал свою квартиру.
Инспектор тяжело отступил от этого зрелища.
Ему сделалось тошно. Все это выглядело, как дурной сон. Он начал утрачивать чувство реальности, его окатило волной ужаса. Он не мог понять, от чего это происходило. От шока из-за увиденного? Или он опять исчезает?
Он отвернулся от сердца и, переборов страх, закрыл глаза. Сжал веки так плотно, как только мог.
Душный мясной запах не проходил. Стук сердца, скинувшего мантию, слышался отчетливо и не стихал.
Инспектор открыл глаза. Перед ним все еще стоял следователь. Он понимающе и как-то жалостливо смотрел на инспектора.
Инспектор снова повернулся к сердцу. Сейчас он заметил, что сбоку в него, в сердце, был воткнут здоровый кухонный нож. Инспектор снова приблизился к сердцу и протянул руку к ножу, но в этот момент подушка, до того только жалобно мычавшая, утробно заскулила и подпрыгнула к инспектору. Резким женским движением она толкнула его в грудь, он начал заваливаться на спину, пол неожиданно выскочил у него из-под ног и пошел волнами.
Квартира словно вздыбилась. Мышцы на стенах взбугрились, из-под них вылезли огромные руки, сжатые в кулаки. Следователь что-то прокричал, но инспектор его не расслышал. Он только встал с пола, и ему под дых прилетел кулак. Инспектор согнулся, ловя ртом воздух, и следующий кулак ударил его прямо в затылок, бросив на следователя. Вместе они выпали в прихожую, где еще два удара вытолкнули их из квартиры.
Вылетев на площадку, инспектор приложился головой о кафельный пол. По глазам поползла темнота. Последнее, что он увидел - дверь в квартиру. Мышцы вокруг нее стягивались в кольцо, сужавшееся все туже и туже. Сужаясь, мышцы стягивали за собой стены, словно те были резиновыми. В конце концов, от двери не осталось и следа. Только стена с оплавленной краской и закручивающимися в спираль трещинами.
Инспектор окончательно провалился в темноту.
***Небо***
«А вот еще один характеризующий элемент в личности современного романтика, человека, родившегося в эпоху серости, у которого просто нет дороги героя: кажущееся безразличие. Судя по его лицу, ему совсем плевать. Иногда, услышав хорошую шутку, его обладатель улыбается, но остальное время - уныние. Ненавистная работа? Задумчивость. Уволен? Безразличие. Нет денег? Отстраненность. Пилят родственники? Легкое раздражение. Вечно сведенные и приподнятые брови, нахмуренный лоб, опущенные уголки губ. Щеки, тянущиеся вниз, как у старика. Это лицо девочки-подростка, которая, желая привлечь к себе внимание кого-то более перспективного, чем ее гоповатый сосед, пытается сделать вид философа, разрешающего вселенского масштаба вопросы.
На самом деле, современному романтику не все равно. Он действительно боится и вытяжки от начальства, и потери работы, и объяснений с родителями. Родители - важный элемент: в наши дни, чтобы оставаться романтиком, приходится быть чертовски инфантильным. Ему не все равно, но все эти ситуации будто бы бегут по периферии. Они не сильно важны. Романтик мечтает о настоящих проблемах. О настоящих изменениях. О чем-то важном. Романтик хочет стать настоящим героем. Поэтому быть рабочей пчелкой ему просто противно».
- Бен Исаак Гримрок
Я дремлю, тесно укутавшись в одеяло, как в кокон. Моя голова лежит на теплых коленях Квартира-тян. Она ласково гладит мои волосы и тихонько напевает какую-то детскую песенку.