В любом случае, посмотри на этого кота. Он не похож на уличного. Не разбираюсь в породах, но этот похож на британца. Он выгибает спину, и его пепельно-серая шерсть в тошнотном свете ламп переливается, по ней проходят волны шоколадного оттенка. Он трется боками о ножки стула и о мои брюки, его поднятый хвост игриво подрагивает. Красавец. Морда довольная. Он идет к тебе. Только у котов может быть такая походка - до наглости самодовольная и грациозно неповоротливая.
Толстый кот приседает, примеривается и неуловимым порывом запрыгивает на кровать. Он притаптывает одеяло, демонстративно выпуская коготки. Мне становится не по себе.
Хороший кот.
Хороший кот вальяжно заползает мне на грудь и пристально смотрит мне в глаза. У него огромные круглые зрачки, я вижу в них насмешку.
Прекрати, это просто кот.
Хороший кот.
У него должны быть зрачки-щели, ведь в комнате светло, но они круглые, как блюдца, и глаза у него странные, они не кошачьи, он смотрит на меня и бормочет под нос: «К завтрашнему дню, готово. На столе, но сделай, умри. Завтра утром, мнэ-э, заявление и рапорт».
Черт! Ты не можешь просто не думать...
Ноздри горбоносого кота раздуваются, а глаза у него человеческие, губы толстые, а зубы скрежещут и узкие, будто у зайца, длинные и узкие, он ворчит про отчет о выполненных объяснительных, задание было до пятницы, ты будешь мучиться, просто так я тебя не отпущу, не надейся, перевод, увольнение, куда тебе, не надейся, ты будешь здесь, мучиться».
Твою мать!
Кот разбухает, его морда становится все больше лицом, когти впиваются мне в грудь и месят кожу, будто тесто, я не чувствую боли, я чувствую, как мое сердце заунывно воет и пытается зажаться как можно глубже в грудную клетку, забиться меж ребер и плакать оттуда. Мне тошно. Ненавижу завтрашнее утро, почему я продолжаю снова и снова, и снова, опять, опять, опять просыпаться, я не хочу просыпаться.
Морфей подскакивает к кровати, грубо сгребает в охапку кота, вцепившегося мне в грудь когтями, и сжимает его в ладонях, кот извивается, сучит лапами и визжит, как ведьма, но Морфей ужимает его в подобие шерстяного клубка, а потом растирает в прах, в порох, в пыль и развевает над головой. Кошачья пыль медленно оседает на пол, как снег.
Кошачий снег медленно оседает на толстые корни сосны и смешивается с опавшей хвоей.
Постарайся уйти подальше от всего этого, как можно дальше. Посмотри: здесь спокойно и свободно.
Посеребренные снегом мириады хвойных ветвей утопают в густой синеве ночного неба, и кажется, что это не снег, а россыпь звезд седыми прядями впутывается в хвою.
Крупные, как овсяные хлопья, снежинки не смешиваются в один снег, каждая из них выделяется на фоне других, как листья в кроне дерева или кирпичи в кладке. Они опускаются на разрозненный снежный настил с металлическим звоном монеток, падающих в копилку. Их становится все больше и больше, и каждая снежинка по-своему узорчата и прекрасна, из-за чего охватить их все одним взглядом невозможно. Глаза не выдерживают такого напора деталей и против воли будто бы «скашиваются» вбок, закатываются под веки и вращаются в глазницах.