Кажется, проходит не менее часа, целиком посвященного безумным жадным поцелуям, прежде чем Малдер расстегивает одну за другой пуговицы на блузке Скалли, и, сняв с нее лифчик, накрывает ладонями грудь, наслаждаясь ее мягким, податливым весом. Скалли вспоминает, что ей следовало бы остановить его, но не делает этого, а он уже перекатывает ее соски между пальцев, а потом легонько трет подушечками чувствительные кончики - так медленно, что она всерьез опасается сойти с ума, Она заворожена его затуманенным, отстраненным взглядом, тем, как его большие руки двигаются под ее блузкой, как его язык скользит между ее губ, смачивая их. Тем, как непринужденно, бездумно, без малейшего напряжения он справляется со всеми этими задачами одновременно, будто за них отвечает только древнейшая, наиболее архаичная часть его мозга, доставшаяся в наследство от животных предков.
Когда он наклоняется и берет сосок в рот, ее голова идет кругом от дразнящих движений его языка, а клитор послушно отзывается на каждое прикосновение. Он мягко прикусывает сосок зубами, а она, сдавленно захныкав, выгибается ему навстречу, и ее ноги скользят по матрацу, пытаясь найти точку опоры. Она слегка поднимает голову и, словно почувствовав это, он тут же открывает глаза и внимательно смотрит на нее. Ее сосок все еще у него во рту, его язык скользит по коже, словно стремясь успокоить. Они обмениваются полным нежности взглядом, хотя их глаза лихорадочно горят от страсти. Она протягивает руку и смахивает прядь волос с его лба. Он по-прежнему смотрит на нее - пристально, неотрывно, а потом снова принимается осторожно покусывать ее сосок, и она медленно, безжизненно закрывает глаза, стремясь показать ему, что она чувствует, как тяжело, почти невозможно ей выносить то, что он делает с ней.
Когда Скалли постепенно и неохотно возвращается в реальность, ее грудь все еще окутана теплой влажностью его рта, а пальцы Малдера под ее блузкой играют с кружевным краем белья. Она мгновенно открывает глаза и хватает его за запястье, чтобы остановить. В его взгляде – безмолвный вопрос.
Скалли внезапно начинает волноваться, и в горле тут же пересыхает, хотя еще минуту назад она не испытывала подобных затруднений. Она должна сказать ему кое-что, но не может допустить, чтобы в этот момент его он продолжал глядеть на нее в упор, и поэтому придвигается ближе и шепчет ему на ухо:
- Помнишь, как я вчера закатила небольшой скандал из-за отчета о расходах. Ну, когда ты еще пробормотал, что у меня, должно быть, ПМС?
Он отодвигается и удивленно смотрит на нее.
- Полагаю, мне лучше воспользоваться пятой поправкой и промолчать.
Она улыбается.
- Ты не ошибся. Это был ПМС.
Малдеру, чья острота восприятия притуплена из-за недостатка притока крови к мозгу, требуется несколько секунд, чтобы сообразить, что к чему.
- Ааа… - понимающе тянет он. – То есть можно смело предположить, что сегодня у тебя его уже нет?
- Именно так.
- Стало быть, остался только МС , Скалли? – спрашивает Малдер, резко выпрямляясь и комично изображая паническое выражение на лице. – Как-то непохоже.
Она легонько прикусывает кожу на его руке, делая вид, что возмущена, хотя на самом деле благодарна за эту неуклюжую шутку. Ее неловкость постепенно улетучивается. Изначально она планировала просто поехать домой и заснуть рядом с Малдером, хотя бы раз не дав воли своему неуемному сексуальному желанию. Однако поцелуи завели их так далеко, что довольно скоро она вычеркнула один за другим все пункты своего плана, не придумав взамен ничего нового. Но все это время неотвратимость грядущего объяснения не давала ей покоя, как застрявший в туфле камушек.
- Так что? – спрашивает он и ложится рядом, опершись на локоть и окидывая ее взглядом с головы до пят. – Пообнимаемся еще немного, а потом отправимся на боковую?
- Было бы неплохо, - соглашается она. Так оно, в общем-то, и есть. Проблема только в том, что теперь, после этой страстной прелюдии, «неплохо» едва ли ее удовлетворит. Страсть разгорячила Скалли настолько, что кожа горит огнем так, будто через нее пытаются прорваться тысячи осколков стекла. Она никогда не занималась сексом во время менструации, да и не испытывала особого желания. Но когда Малдер наваливается на нее всем телом и припадает к ее рту, когда его напряженный пенис упирается ей в бедро, низ живота буквально сводит от возбуждения. Боже… А потом комната начинает кружиться, и в следующий момент она уже сидит на нем сверху, яростно целует его, жадно впивается в его губы, трется об него. Она перекатывается на бок, запуская руку ему под майку – так быстро и резко, что ощутимо толкает его прямо под ребра. Он вздрагивает, когда ее пальцы, задевая жесткие волоски на животе, опускаются ниже, к пряжке ремня, и проникают под резинку его трусов, а тыльная сторона ее ладони случайно касается нежной кожи на головке члена.
- Скалли, - резко выдыхает он, хватая ее за запястье.
- Что? – одурманенная, опьяненная желанием, рассеянно отзывается она, моргая, как будто только что очнулась от спячки.
- Может, стоит сбавить обороты, если мы собираемся хоть немного поспать?
- Прости, - говорит она, сползая с него.
- Не стоит, - отвечает он и грустно усмехается.
Они лежат рядом, держась за руки и дыша так тяжело, словно только что пробежали марафон. Стараясь придерживаться уговора, Малдер встает и переодевается в спортивные штаны, сбрасывая одежду с такой поспешностью, будто она жжет ему кожу, а потом идет на кухню и залпом выпивает стакан воды.
Пока он бродит по квартире - выключает свет, чистит зубы, закрывает двери и кормит рыбок, Скалли переодевается в пижаму и готовится ко сну. Когда через несколько минут они снова оказываются вместе в постели, он поворачивается к ней и, обхватив ее обеими руками, целует в лоб. Устраиваясь у него на груди, она подгибает колени, случайно задев при этом его все еще твердый член. Они оба тихо смеются, и она решает не менять позу.
Малдер зевает, и его дыхание постепенно становится ровнее, а Скалли пытается силой воли заставить свою кровь течь по жилам с нормальной скоростью и наконец успокоиться. Но, не вытерпев, быстро касается его губ, срывая еще один поцелуй. Он открывает глаза и сонно целует ее в кончик носа, а потом наклоняется и шепчет ей на ухо те самые сладкие слова - то, что они так долго хранили в секрете, то, что знали долгие годы, но так редко озвучивали. То, что не должны были бы чувствовать, но чувствуют все равно. Она кивает ему, и он желает ей спокойной ночи.
Скалли прижимается к нему, трется подбородком о его теплую кожу. Ее губы, словно по своему собственному почину, оставляют отрывистые, но настойчивые поцелуи на его груди, как дорожку из светящихся камушков, которые, если она потеряется, помогут отыскать путь назад. Скалли опускается все ниже, туда, где под кожей прослеживаются уже не жесткие контуры ребер, а твердые мышцы живота. Ее поцелуи становятся более влажными, частыми, предполагающими продолжение, причем вполне однозначное.
- Скалли?
Вместо ответа она обводит языком его пупок.
- Скалли?
Зачем он к ней пристает? Разве не видит, что она занята?
- Ммм? – нечленораздельно отвечает она, не желая тратить драгоценное время на слова.
- Что ты делаешь?
Скалли все-таки отрывается от своего занятия и, вздохнув, обдумывает его вопрос, а потом чуть приподнимается.