- Скалли, - говорит Малдер, слегка качая головой. Он умеет произносить ее имя тысячью разных способов, и сегодня в нем заключены обожание, любовь, восхищение. Она осторожно ложится на спину, а Малдер развязывает полотенце и аккуратно расстилает его на постели, окидывая долгим взглядом ее тело, а потом прослеживает кончиком пальца линию ее скул. Его движения неторопливы, и в приглушенных сумерках спальни кажется, что его руки, как кометы, оставляют за собой искрящиеся следы. Скалли на секунду задумывается: быть может, Малдер излучает свой собственный свет, как делают, если верить ученым, некоторые камни, скрывающиеся в недрах земли? Быть может, он принес этот свет с собой из мрачных подземных глубин?
Она опускает руку и обхватывает ладонью его член, подушечкой пальца очерчивая круги возле самой уретры, распространяя капельки влаги по нежной, тонкой, как бумага, коже. Он дышит глубоко, но неровно. Ее все еще мучает желание коснуться губами головки, но она не хочет делать резких движений.
- Никаких акробатических этюдов, - предупреждает Скалли. Она все еще держит его член в руке, и ее слова звучат одновременно как обещание и как угроза. Ей никак не удается расслабиться до конца и страшно лишний раз пошевелиться.
- Конечно, - искренне соглашается Малдер, энергично кивнув. – В этом нет необходимости. Тебя и меня вполне достаточно. Только ты и я. Только мы.
Он вновь целует ее, в сотый раз за сегодняшний вечер, но теперь - особенно нежно. Его губы такие мягкие, такие чувственные, что Скалли одновременно хочется и расплакаться, и дать волю своей страсти, не сдерживая себя.
Малдер ложится на нее, и она раздвигает ноги, чтобы впустить его. Он сжимает ее лицо в ладонях, а она, опустив руку, направляет его член.
- Ооо… - только и произносит он, проникнув внутрь. Этот блаженный стон - явное преуменьшение и не выражает даже сотой доли того, что они ощущают. Скалли поворачивает голову, с трудом сдерживая дрожь наслаждения. И она знает, что он чувствует то же самое, чувствует, как исключительно хорошо им сегодня ночью, как напряженные от желания стенки ее влагалища охватывают его член с идеальным сочетанием мягкости и упругости. Она упирается коленями ему в бока, и Малдер медленно двигается, не отрывая от нее взгляда.
- Ска… - это все, что он может произнести, и его глаза затуманиваются. Сильное возбуждение сделало ее влагалище как никогда чувствительным, и она с особенной остротой ощущает каждый миллиметр скользящего внутри нее члена, от основания до края утолщенной головки. Она оборачивает ноги вокруг талии Малдера, скрестив лодыжки, чтобы не дать ему отстраниться слишком далеко. В ответ он хрипло стонет и исступленно целует ее в губы. Скалли почти ожидала, что секс сегодня будет немного болезненным, но не чувствует даже намека на боль. Напротив, все кажется идеальным, словно они сумели выбрать тот единственный, уникальный ритм, в котором могли бы заниматься любовью часами.
Она смотрит вниз, туда, где соединяются их тела, где его член выходит из нее, покрытый темной кровью. «Мы все равно что женаты», приходит ей в голову. Супруги без обряда венчания. Она отреклась ради него от дома, от своей семьи. А он, у которого никогда не было дома, отказался от самого себя, чтобы быть вместе с ней: отбросил свой вечный, почти рефлекторный цинизм, служивший ему защитой, обнажил перед ней свою душу, несмотря на то, что это, несомненно, вселяло в него страх. Подумав об этом, Скалли вдруг нестерпимо хочет, чтобы он вошел в нее как можно глубже.
- Малдер, - выдыхает она, уткнувшись ему в плечо.
- Ммм, - отвечает он, слегка прикусывая кожу на ее шее.
- Посмотри на меня.
Он поднимает голову.
- Я хочу быть сверху.
- Без проблем, - кивает он.
Действуя не очень изящно, она все же забирается ему на колени, а он садится, прислонившись к изголовью кровати, и скидывает подушки на пол. Скалли устраивается сверху, и секундой позже его член проникает внутрь, а руки Малдера обвивают ее, помогая удержаться на месте. Она кладет ладони ему на плечи и, глубоко вздохнув, запрокидывает голову. Ей кажется, что никогда еще он не был глубже, что она наполнена им до краев, что ощущает его повсюду - даже в груди, в кончиках пальцев, в своем сдавленном горле.
При их разнице в росте это самая удобная поза. И единственная, которая позволяет им беспрепятственно смотреть друг другу в лицо и, занимаясь любовью, приникать губами к губам. Вот и сейчас Малдер начинает целовать ее, чтобы отвлечь, а сам опускает руку вниз. Скалли не хочет смотреть туда, но это и не нужно: она и без того чувствует, как вытекает кровь – ощутимо более густая, чем смазка, и собирается остановить его, прежде чем он испачкается. Но Малдер проникает в нее снова и снова, все сильнее и глубже с каждым движением, и она, задыхаясь от удовольствия, понимает, что не в состоянии произнести ни слова. Он зажимает ее клитор между большим и указательным пальцем, у самого основания, и слегка тянет на себя.
- Ооо… - словно бы со стороны доносится до нее ее собственный стон.
Получив ее одобрение, он делает это еще раз – сжимает и потягивает, снова и снова, и, чувствуя ее нарастающее возбуждение, наращивает темп. Скалли приходит в голову, что примерно такими же движениями он, должно быть, доводит до оргазма себя, и эта мысль почему-то кажется ей такой забавной, что она готова рассмеяться. Но вместо этого хватает его за плечи и, двигаясь в унисон с ним, все быстрее и быстрее, издает глубокий гортанный стон. Ей кажется, что если Малдер остановится, она умрет. Но он и не думает останавливаться, и его член по-прежнему скользит внутри нее, доводя до исступления. Она поднимается и опускается, тяжело дыша ему в ухо, и ощущения переполняют ее настолько, что она едва может их выносить.
Хотя обычно ее оргазм наступает далеко не сразу и проходит так незаметно, что ей всякий раз приходится подтверждать его вербально, на этот раз он похож на взрыв – сильный, резкий, внезапный, опустошающий. Когда волны наслаждения отступают и ее мозг наконец вновь способен выполнять свою главную функцию, Скалли понимает, что кричала, а сейчас все еще продолжает стонать. И она бормочет на ухо Малдеру всякие бессвязные нежности, говорит ему, как любит его, как сильно любит его…
В этот раз он точно знает, что она кончила, судя по самодовольной ухмылке на его губах и тому, что он перестал ласкать ее и разжал пальцы. Интересно, был ли так же очевиден этот факт и для нового соседа – того, кто въехал в квартиру Пэджетта? Весьма вероятно, но Скалли решает, что ей плевать. На самом деле она даже надеется, что весь Консорциум сейчас подслушивает их через спрятанный в лампе чип. Что Крайчек наблюдает за ними через объектив с противоположной стороны улицы и проклинает все на свете за то, что у него нет второй руки, и поэтому он не может дрочить и делать фотографии одновременно. Что Они на своей летающей тарелке, висящей где-то там, над облаками, наблюдают за новым, неожиданным развитием событий, почесывают острые подбородки и удивляются, с какой стати понадобилось им это непонятное, неуместное и нечистоплотное действо. Скалли не чувствует себя виноватой, как если бы ее поймали с поличным. Она просто рада, что наконец ведет себя как нормальный человек.