Над головой раскинулось бесконечное полотно звёзд, знакомое с детства. Где-то там, в безвременье полыхало Солнце и танцевала Земля, прародительница людей. Если сосредоточиться, я бы даже нашла нужный сектор, но я уже совсем клевала носом.
Мягкий свет, отразившийся от бока могучего Зевса, освещал пейзаж, создавая причудливые тени и подчёркивая уникальную красоту окружающей природы. И я заснула, убаюканная под «бубубу» из коммуникатора, запахами земли и аниса, и пением ночных насекомых.
Я была дома. Я наконец-то была дома. Сон под звёздным небом Цереры принёс глубокий отдых и осознание своей неразрывной связи с этим удивительным миром, даря чувство спокойствия и умиротворения. Я провалилась в царство Морфея…
И тут грянул хор:
— Лето благая, податель тепла животворного,
Мир без тебя бы застыл в пустоте безжизненной.
Пламя твоё согревает поля плодородные,
Светом твоим наливаются всходы обильные.
Первый луч располовинил небеса, как будто рука гиганта возникла над горизонтом сметая прочь ночные тени.
Я вскочила с кресла, спросонья запутавшись в собственных ногах и рухнула на землю. Чудовищно громкий звук шёл одновременно отовсюду и ниоткуда. Я закричала от страха, не в силах контролировать себя, и зажала уши руками, но это не помогло… Словно минуя уши и барабанные перепонки, прямо в меня вливалось торжествующее, заставляя содрогаться всё тело:
— Смертные, славьте же Лето, жизни подательницу,
Что озаряет пути наши светом божественным.
Пусть же сияют дни, пока Лето светлая
Церере дарит тепло с небосвода высокого.
Звук обрушился на меня, словно ледяная волна, пронизывая до костей. Казалось, сам воздух вибрировал, каждая молекула резонировала с этим чудовищным хором. Я зажмурилась до боли, стиснула зубы, но не могла заглушить эту какофонию. Сердце колотилось где-то в горле, в ушах стучала кровь. Головная боль усиливалась, словно раскаленные иглы медленно пронзали мозг. Реальность плыла и искажалась, я больше не понимала, где я и что со мной. Только бы это прекратилось, пожалуйста, пусть это закончится…
Меня трясло от адреналина, сердце заходилось как сумасшедшее, нашивка на рукаве комбинезона сменила цвет и замигала, привлекая внимание: «Высокое кровяное давление, примите успокоительное и прилягте». Дрожащими руками со второй попытки я вытянула из аптечки нужный пластырь и налепила его себе на шею, туда, где тонкая кожа позволит лекарству быстро всасываться. От боли я не могла сосредоточиться, но эффективное лекарство подействовало почти мгновенно. Я рухнула ничком, слыша, как затухают, но не исчезают торжествующие голоса:
— О, смертные, Лето восславьте, жизни нашей подательницу,
Что своим светом благословенным путь наш освещает.
Пусть дни наши будут светлы, пока Лето сияет,
И пусть мир на Церере процветает, пока звезда над нами встаёт.
Голову сдавило мигренью, возникла жуткая боль в переносице, хотя я не ударялась лицом. Я свернулась агонизирующим комком, слыша далёкое пение. Хор не замолкал, хотя я больше не разбирала слов, звук перешёл в низкий гул. Последнее, что я запомнила перед тем, как провалиться в забытье — яркий свет Лето, и чужие, нечеловеческие слова, эхом звенящие под сводами черепа.
А потом была только тьма…
Интерлюдия: Долги
Семь лет назад
Запах гниения.
Такой же тяжёлый и удушающий, как в комнате с разлагающимся трупом. У него были подобные дела ещё в рейнджерском корпусе — неопознанные тела, нелегальные поселенцы, которых убил вакуум или другие… хм… явления… Но от живых людей он никогда не ощущал подобного смрада.
После практически безлюдной и тихой Цереры, Деметра воняла. Подавляла волнами запахов, забивала каждый вдох.
Мужчина стоял возле высоких дверей зала суда, комкая в руках распечатанные документы. Смотрел на них и не мог поверить своим глазам. Не поскупились распечатать на настоящей бумаге. Подпись судьи была свежей, чернила ещё блестели. Это выглядело, как издевательство.
Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от тошнотворного амбре, исходящего от служителей Фемиды. Как они сами этого не чувствуют? Как можно существовать в этой вони? Сладковатый душок разложения пропитал, казалось, сами стены здания суда.
А его бывшая… От неё теперь несло так же мерзко. А ведь когда-то её запах сводил его с ума — свежий, чистый аромат молодости и нежности. Как же она изменилась.