Лекционный зал кураторской базы был технологичным, функциональным и в то же время стильным. Университет действительно не пожалел денег, когда возводил это строение. Просторное помещение с прохладным воздухом освещалось мягким светом, льющимся от встроенных в потолок светодиодных панелей. Тонкие, но прочные стены из смеси прозрачного пластика и тиририя, который добывали на Иасионе, открывали вид на серебристо-зелёные пейзажи Цереры и восходящее утреннее солнце, великолепную Лето. В небе рядом со светилом величественно висел желто-зелёный силуэт газового гиганта Зевса, а прямо над его впечатляющим боком яркой звездой сияла благословенная Деметра, наша родина.
В начале зала располагалась огромная интерактивная голографическая доска. Она отобрала сложные трёхмерные модели, схемы и видео, которые вызывал куратор. Виктор управлял доской с помощью жестов, что делало презентацию материала наглядной и лёгкой для восприятия. Акустическая система зала тоже была превосходной. Голос лектора чётко звучал в любом уголке помещения, несмотря на внушительные размеры аудитории.
Мы расположились полукругом, слушая лекцию. На отполированном полу были расставлены сидения для студентов. Каждое было оснащено встроенным терминалом. Это позволяло нам мгновенно получать доступ к данным и материалам лекций.
С последнего ряда я наблюдала, как куратор приветствует кадетов, прибывших на Цереру для научной практики, своей традиционной лекцией по безопасности. Из двадцати человек, я была самой старшей, и успела познакомиться с ребятами ещё в полёте. Я ехала писать диплом, а смешливые девчонки и мальчишки из Университета Деметры, впервые выезжали из альма матер в поля. Они просто лучились энергией и с трудом могли усидеть на месте. Перед ними был целый новый мир, который манил неизвестностью.
Куратор Виктор Рейнар, высокий мужчина с густой шевелюрой темных волос и острым взглядом, шагал перед голографическим экраном, демонстрирующим изображения местной флоры и фауны. Его форменный китель идеально сидел на широких плечах, а на груди поблескивали несколько значков, свидетельствующих, что он не последний человек в исследовательской миссии.
— Эй, Юлия, — шепнула сидящая рядом девушка-биолог, кажется, ее звали Натали, — это правда, что ты уже бывала на Церере?
Я кивнула. В отличие от прочих студентов, для которых эта поездка была первой, я чувствовала себя почти как дома. Или, по крайней мере, очень хотела так думать. Прошёл уже целый год с тех пор, как я в последний раз гостила у родителей на исследовательской базе. Интересно, сильно ли они изменились за это время? По звонкам и письмам это не так заметно. И это не то же самое, как увидеться лично…
Как же я хочу поскорее обнять родителей лично… Мама все так же пропадает в лаборатории допоздна? А у папы по-прежнему горят глаза, когда он рассказывает о своих открытиях?..
— Да, я бывала здесь каждое лето с самого детства, — ответила я, слегка кивнув. — Мои родители — исследователи на одной из местных баз.
— Это так круто! — восхищенно прошептала Натали. — Ты, наверное, знаешь об этой планете больше, чем все мы вместе взятые!
— Много, но не всё, — я улыбнулась, кивком указала Натали на экран, и та снова взглянула на слайды.
Церера была землеподобным спутником с кислородной атмосферой, подходящей для дыхания, очень сильно развитой флорой, но почти полным отсутствием животных. Основная фауна была представлена инсектоидами, арахнидами и небольшими пресмыкающимися. Никаких полезных ископаемых тут не нашли, поэтому этот спутник Зевса представлял интерес только для учёных. Поэтому её считали полностью безопасной и использовали в качестве учебной площадки.
Юные ксенобиологи и геологи, извертевшись на мягких стульях не могли дождаться, когда же их отпустят, но с Виктором Рейнаром не забалуешь. Он считал, что безопасность — наивысший приоритет и в своей приветственной речи обязательно освещал все возможные опасности для студентов.
Несмотря на привлекательную внешность и яркую улыбку, Виктор обладал цепким взглядом и специфическим чувством юмора:
— Юлия Соколова, — обратился ко мне куратор, делая приглашающий жест. — Расскажите кадетам о последствиях отравления.
Юноши и девушки крутанулись на стульях, оборачиваясь ко мне. Я кивнула и встала:
— Высокая температура, рвота и диарея, куратор. Поверьте, ребята, вы не хотите проваляться в госпитале на орбитальной станции три недели обнимаясь с унитазом после каждого приёма пищи. Это будет худшая практика в вашей жизни.