По нему тоже мчались яркие искры, но они не парили вокруг него в облаке, а плотно облипали тело, как будто оно был более сосредоточено, чем первое.
Хор вступил:
— Вот выступают Титаны, воители славы достойной,
На плечах их могучих и звёзды, и неба простор.
Длани их полны силы, а сердце исполнено храбрых
Помыслов; взор их пронзает пространство, и копья разят.
Первое чудовище в два прыжка настигло меня и схватило. Я была парализована ужасом и не могла даже двинуться. Чудовище, переливаясь синими и алыми всполохами, вытащило меня из воды и понесло к своему товарищу:
— Влад, успокоительное, быстро!
Второе чудовище вынуло из своего рюкзака знакомый пластырь и шлёпнуло мне его на шею.
У меня всё поплыло перед глазами, но хор ещё не закончил:
— Вот он идёт, злосчастный киклоп, потакающий жадности,
Скрылся коварно, как волк под овечьей обманчивой шкурой.
Как он смеётся, вкусивши от плоти и крови невинной…
Кто же отмщенье свершит за пролитую кровь без вины?
Повернув голову, я заметила третью фигуру. Она излучала теплое, уверенное желтое сияние, словно окружённая самодовольством. Сверху он, как маской, укрылся фиолетовой пеленой беспокойства, но внутри я видела его радость.
…Кто это? Чему он радуется? Проклятье, чему он радуется?..
Мир вокруг начал расплываться, краски — смешиваться в причудливом хороводе. Голоса окружающих меня Титанов доносились словно издалека, громовые раскаты, от которых содрогалась земля. Я видела себя со стороны — маленькую, хрупкую, угасающую искру на фоне этих космических исполинов. Реальность и бред сплелись в тугой узел, и я уже не могла отличить одно от другого.
Из-за ярких всполохов от брата и третьего чудовища я не могла визуально определить, кто это, а из-за сильного седативного средства мои глаза начали закрываться и сердцебиение успокаиваться. Голоса людей превратились в неразборчивый гул.
Я думала, что моё сознание соскользнёт во тьму, но я смотрела на Титанов сверху, снизу, с боков, ОТОВСЮДУ. Огромные полыхающие огнями чудовища продолжали прибывать на поляну на своих грохочущих колесницах. Их голоса отдавались громом, их эмоции полыхали молниями, повергая смертных в ужас. Земля тряслась под их поступью.
Упавшую и погасшую Титаниду подняли и понесли в серебряную громовую стрекозу. Её тело растеряло почти все свои огни, только в груди и голове тихо пульсировало алым течение жизни, да слабые искорки пробегали по её конечностям.
Остальные Титаны споро принялись разбирать завалы. Под их могучими руками разлетались в стороны давно погибшие полисы. Где Титаны не справлялись сами, они звали на помощь свои самоходные колесницы, и вскоре кровь нашей Матери Цереры смогла снова литься свободным потоком в вене, не сдерживаемая ничем.
Гиганты извлекли из завалов безжизненные тела двух Титанов, что погибли давным-давно.
Даже великие беспомощны перед судьбою, на всякую силу найдется другая сила. С одним Титаном может справиться другой Титан. Из уст в уста передавалась древняя легенда. Множество полисов смертных видели битву чудовищ, и видели, как одна гигантская стрекоза повергла наземь гремящую колесницу, уронив её в бурную кровь Матери. Сильны и могучи Титаны, но Мать сильнее кого бы то ни было. О, благодатная Церера, подательница жизни. Ты даёшь жизнь, и ты её забираешь!
Тела Титанов другие Титаны накрыли полотнищами и тоже погрузили в свою стрекозу. Все чуждые, странные вещи и хитроумные магические приспособления они подняли из материнской крови и унесли с собой.
С грохочущим рёвом серебряная стрекоза поднялась, унося тела Титанов и их живых родственников. О великое, о чудовищное. Мы будем слагать песни об эт…
У меня внутри как будто лопнула какая-то упругая резинка, и после удара отскочившего конца я рухнула вниз, во тьму.
Как клубящиеся грозовые облака тьма поглотила меня, но даже в ней продолжали мерцать отблески видений. Обрывки фраз, загадочные образы, неясные предчувствия. Словно мое подсознание, бурля как кипящий суп, пыталось донести до меня нечто важное, жизненно необходимое. Оно кидало в меня странные, никак не связанные воспоминания.
Вот профессор Сильва размахивает руками: «…перебирать пайки на складе…», вот увиденные мельком кассеты с кислородом, вот стрекоза, наносящая удар издалека… Вот ярко-жёлтые обломки в воде…
Запах грозы и лекарств окружил меня, и высоко-высоко надо мной контрапунктом звучал писк прибора жизнеобеспечения.
Интерлюдия: Оправдания