Не то чтобы я верила в телепатию. Скорее, я предполагала, что растения Цереры обладают некими уникальными генетическими особенностями, которых нет у людей, которые позволяют им общаться. И каким-то образом эти особенности передались мне, наделив невероятными возможностями.
Я запустила процесс анализа, настроила программу поиска и сравнения результатов. Теперь оставалось только ждать. Монотонное гудение приборов действовало умиротворяюще, и я начала понемногу расслабляться.
Но тут мою идиллию нарушил громкий шум, доносящийся из коридора. Встревоженная, я выглянула из лаборатории — и обомлела. База буквально кишела рейнджерами в полной боевой экипировке! Они заполонили все свободное пространство, деловито переговариваясь и настраивая оружие.
Когда мой брат говорил, что за ним прибудет транспорт, он не упоминал, что в транспорте будет целая батарея бравых парней и девушек.
Марк стоял среди них, закрепляя табельное оружие на поясе.
В главной зале я увидела то, от чего у меня перехватило дыхание. Виктор, бледный и растрепанный, лежал лицом в пол, со скованными за спиной руками. Над ним возвышался суровый рейнджер с капитанскими нашивками, зачитывающий ему список обвинений:
— Виктор Рейнар, вы арестованы по подозрению в хищении университетского имущества, пособничестве контрабандистам и соучастии в убийстве четы Соколовых…
— Проклятье, да что происходит? — Виктор не переставал свои попытки выбраться из наручников, но куда ему было совладать с плечистыми молодчиками. — Какие контрабандисты, при чём тут я?!
Я поскорее скрылась в лаборатории. Мне было неприятно смотреть на это, хоть я больше и не считала куратора другом. При виде распростертого на полу Виктора меня охватила целая буря эмоций. Часть меня испытывала мрачное удовлетворение: так тебе и надо, предатель! Другая часть все еще не могла поверить, что человек, которого я знала столько лет, ну давайте прямо скажем, чего уж тут юлить, мой любовник, преступник. А в самой глубине души шевельнулась жалость. Как бы он ни был виноват, видеть его таким — поверженным, униженным — было почти физически больно.
Я выдохнула, села обратно за панель компьютера, выгружая все данные на свой коммуникатор. Я помнила слова Марка — не высовываться, предоставить дело профессионалам. И потом, сейчас у меня были заботы поважнее. Нужно было закончить анализ, найти ответы на свои вопросы. Разобраться, кто я такая и на что способна.
Мои руки слегка дрожали, когда я читала сравнительный анализ образцов. На экране замелькали строчки генетического кода — буквы, складывающиеся в причудливые узоры. Где-то среди этих строчек скрывалась разгадка моей тайны. Нужно было лишь правильно считать шифр, увидеть закономерность…
Теперь, когда главный подозреваемый был под замком, отступать было некуда. Я должна была довести дело до конца. Найти все недостающие фрагменты мозаики и собрать цельную картину. И я знала, что у меня получится. Потому что иначе и быть не могло.
Интерлюдия: Аромат
Пять лет назад
Он привык к чрезмерно сильным запахам. К тому, как воняли люди — потом, страхом, ложью. К тому, как от каждого исходил свой особый аромат подлости и жадности. После развода ему казалось, что весь мир пропах гнилью.
Особенно тяжело было работать со студентами. Молодые, самоуверенные, они воняли амбициями и гормонами. Их запахи смешивались в удушающий коктейль из страха провалить экзамены и желания произвести впечатление.
Но она… Она пахла иначе.
Он заметил это, как только она вошла в аудиторию вместе с другими практикантами. Среди душной какофонии подростковых ароматов её запах выделялся кристальной чистотой. Как горный ручей, как первый снег, как утренняя роса… Как тот самый миг, когда зима сменяется весной, холодным и сладким запахом жизни.
— Юлия Соколова прибыла, — отчиталась она, протягивая документы.
Он сверился с планшетом, стараясь не показать, как его в который раз поразил её аромат. В нём не было ни капли той гнили, к которой он привык. Только свежесть и какая-то пьянящая сладость, как у первых весенних цветов.
— Дочь Томаса и Лары? — спросил он, хотя уже знал ответ.
Конечно, он знал её родителей. Прекрасные учёные, светлые люди… Они даже почти не раздражали своими запахами. Мечтатель-Томас пах похоже, чем-то таким же неуловимым, как будто из другого мира. Видимо, дочка пошла в него.