Федор Цевловский
ЦЕРОН
Роман
Том I
I часть. ЦЕРОН
I
Чужой стряпни вдыхать всемирный чад,
Класть на прорехи жизни ряд заплат,
Платить убытки по счетам вселенной
Нет, я не так усерден и богат.
Мерное журчание воды, струившейся в турбины, становилось слышным лишь в те редкие мгновения, когда затихал грохот льдин, ломаемых волнами и ветром, где-то снаружи.
В машинном зале, освещавшимся лучами света, равномерно струившемся с потолка, было полутемно. Между гудящими, как шмель, трансформаторами, прислоненными к боковой стене зала, имелся свободный от арматуры и проводов кусок стены, на котором, как на экране, проектировалось изображение группы лиц. Изображенные на экране созерцали движения маленького черного предмета, двигавшегося по неровному дну резервуара, около которого они собрались. Дно резервуара было усеяно рядом самых разнообразных предметов, которые, вероятно, должны были показать всю причудливость и разнообразность морского дна. Черный предмет свободно обходил все неровности дна, как бы угадывая их особой интуицией. Поверхность жидкости, наполнявшей резервуар, была подернута толстой корой льда. Благодаря экранам, находившимся во всех залах полярного оазиса, все его жители могли видеть происходящее в лаборатории, не прерывая своей текущей работы.
Когда коренастая фигура, сидевшая у резервуара, протянула руку к столу и передвинула рычаг, всем обитателям оазиса стало жутко. Выражение лица сделавшего это движение, благодаря двойным очкам, нельзя было рассмотреть. После перевода рычага маленький черный предмет всплыл наверх, дотронувшись своим хребтом до внутренней стороны ледяного покрова. Затем, как бы почувствовав над собой лед, черный предмет нагнулся, продолжая соприкасаться со льдом лишь одной точкой своей передней части. Из нее выделилась жидкость, показавшаяся на фоне льда бурым пятном. Черный предмет в новой среде неуклонно воспроизвел все маневры, как и перед этим. Он начал наискось с прежней быстротой проходить через толщу льда, находящуюся над ним, и, пройдя ее насквозь, повис над ней в воздухе, заняв свое прежнее горизонтальное положение. Во льду остался туннель, на стенках которого местами виднелись следы бурой жидкости. Люди, бывшие около резервуара и напряженно, как бы застыв, следившие за движениями черного предмета, зашевелились и начали перекидываться короткими фразами. Человек в очках, не отрывая от резервуара своего взгляда, снова передвинул что-то на столе. Ледяная корка на глазах у всех начала таять, становясь все тоньше, пока не исчезла. Затем на поверхности жидкости начали появляться пузырьки. Сначала мало, потом все больше, пока, наконец, она не закипела. Черный предмет без перерыва точно также, как и раньше, плавно и отчетливо производил свои маневры, как в парах кипящей жидкости, так и в ней самой. Коренастый человек в очках с удовлетворенным вздохом отодвинулся от стола.
— Опыт кончился, — были его первые слова.
Помолчав, он добавил:
— Сейчас я больше чем когда бы то ни было уверен, что работа «Церона» безупречна и что шестидневное молчание доктора происходит по его желанию. О причинах же этого молчания мы можем только догадываться.
II
Внизу, на очень большом расстоянии, частично прикрытая облаками, виднелась Азия и прильнувший к ее берегам Тихий океан. Над ней, застыв в эфире, как пернатый хищник в воздухе, повис большой аппарат, верхняя часть которого имела форму снаряда, а нижняя походила на гусеницу, имевшую большое количество ножек-присосок.
Напряженно всмотревшись вниз, можно было, помимо контуров побережья, рек, извивавшихся змейками, пустыни Гоби, контуров Тибета и т. д., под облаками угадать и очертания Гималаев, казавшихся сверху граничной линией между землей и атмосферой.
Два человека, сидевшие с одетыми наушниками, не обращали ни малейшего внимания на расстилавшуюся под ними изумительную панораму. Они оба были поглощены работой, которая состояла в выборе интересующего их материала из всего того, что все радиостанции земного шара выбросили в пространство в течение последних 24 часов. Неинтересный для них материал специальный аппарат выбрасывал в эфир — в виде вибраций. Интересующие же их сведения они поворотом ручки превращали в знаки, отчетливо втиснутые на металлическую ленту радио-фонографа, обладавшую почти неуловимой на глаз толщиной. Почти одновременно обе фигуры встали, сняв с себя наушники. Один из них, блондин с смуглым, искаженным шрамом лицом, облокотился на спинку стула и молча остался стоять на месте, устремив взгляд куда-то далеко за стены аппарата. Другой, с небритым, покрытым густой щетиной лицом, немного сгорбленный, забегал кошачьими неслышными шагами взад и вперед по каюте. Проходив так некоторое время, он остановился и недовольным голосом произнес: