Соколов вернулся страшно недовольный, плюхнулся на диван, закурил, кинул сигареты Тане. Прощупывая обстановку, она спросила:
— Витька ушел, что ли?
— Да нет, — поморщился он. — Взяли его. Но все выглядит несколько хуже, чем я предполагал. Мне в голову не приходило, что в нашей среде столько неосторожных людей. Ладно, это мелочи. У тебя что-нибудь новенькое есть?
Вначале Таня хотела выпалить о своем желании поработать с ними, но потом решила начать не с этого:
— Миш, непонятная история: какой-то осел звонит каждую ночь без четверти два и молчит. А вчера, то есть сегодня, назвал меня по имени. И, знаешь, голос у него очень поож на Сашкин.
— Да? Интересно... Очень даже интересно. Это не вписывается в мою схему, — пробормотал Соколов. — Совсем не вписывается. — Откинувшись на спинку дивана, он задумался, потом неожиданно спросил: — А что по этому поводу думают твои предки?
— По-моему, они считают, что я слегка двинулась.
— А звонков они не слышат, что ли?
— Слышат, но... Там еще есть свои затруднения.
— Ясненько... А твои родители не могут положить тебя в больницу? Я имею в виду, в психиатрическую.
— Могут. Один раз мама клала меня туда.
— Об этом кто-нибудь может знать? Что твои родители способны на это?
— Н-ну, в институте... Я вот боюсь, что мама узнает о том, что было в институте, тогда она действительно потащит меня к врачу.
— А что там произошло?
— Я с Васиным поругалась, и меня теперь вся группа сумасшедшей считает. Он долго распалялся, что V мен л
Шизофрения, что у меня бред, поэтому ни одному моему слову верить нельзя...
— Стоп, Таня, кажется, я все понял. — Соколов оживился. — Ну-ка, какие первые признаки острого периода шизофрении?
Таня задумалась, вспоминая, как вела себя мать в обострении.
— Ну, это возбужденное состояние, резкие перемены настроения, плохой сон и аппетит, затем начинаются галлюцинации... — Она замолчала, оборвав себя на полуфразе.
— Тань, все признаки налицо, так? — весело предположил Соколов и тут же развил свою идею: — Смотри сама: ты угнетена, плачешь — вполне естественная реакция на смерть любимого человека. Далее ты помогаешь искать его
убийцу и в связи с этим развиваешь довольно бурную деятельность. Ты плохо спишь, потому что тебе снятся кошмары, что опять же вполне объяснимо — мне они тоже снятся. И на фоне всего этого тебе просто не до еды — этот вывод я делаю, глядя на твое лицо. Ты здорово осунулась и побледнела. Но ты не можешь сказать правду, почему так происходит, поэтому твоим родителям смены твоего настроения кажутся странными, твои высказывания звучат противоречиво. И в довершение некто начинает звонить по ночам и ты слышишь голос Сашки. Представь себе реакцию твоей мамы, если ты ей заявишь, что разговаривала с мертвым человеком! Что она подумает? Естественно — галлюцинация!
— Ты хочешь сказать, что кто-то пытается сделать из меня дуру?
— Не совсем. Кто-то пытается убедить в этом окружающих. Кому-то надо, чтобы с твоим мнением не считались.
— Но зачем?
— Для кого-то ты представляешь серьезную угрозу. Я не исключаю, что от тебя таким способом попросту хотят избавиться. Убивать подозрительно, поэтому тебя решили упрятать в психушку. Возможно, ты знаешь убийцу, способна вычислить его быстрее нас. Возможно даже, что без тебя мы вообще его не найдем. — Он внезапно замолчал, опять потянулся за сигаретами, прищурился. — А ведь, Тань, получается так, что ты действительно его знаешь. И очень хорошо, если судить по тому, что тебя он знает превосходно.
— С чего ты взял, что он меня хорошо знает? — испугалась Таня.
— Это же элементарно! Дело в том, что нормальному рядовому человеку, не имеющему контактов с душевнобольными, в голову не придет интересоваться первыми признаками шизофрении. Он заметит, что что-то не в порядке, только когда начнется явный бред. А этот тип строит свои расчеты именно на первых признаках, отлично понимая, что до настоящего бреда тебя довести не удастся. Этот человек знает, что ты лежала в больнице, и рассчитывает, что необычное поведение с твоей стороны будет расценено окружающими как болезнь. Он уверен, что нехитрой инсценировки будет достаточно, потому что твои родители, опасаясь, что ты будешь болеть, как и мама, спохватятся раньше и положат тебя на лечение.
Таню осенило:
— Слушай, у нас в группе есть такой — Лешка Акимов. Так именно он без всякого повода начал орать на весь институт, что я спятила! Всем сообщил, что у меня больна мама и у меня тот же диагноз. Живет он где-то здесь, в Ясеневе, в двух шагах отсюда.