— Получайте, козлы!
Бича они не видели. Казалось, свист — просто звук — разрезал пелену дождя, ядовитая боль обожгла ляжки стоявших у дерева, разорвав остатки брюк и оставив ярко - красные полосы на коже. Боль придала сил обреченным, а вместе с силами вернулся страх. Тоненько взвизгнув, младший кинулся наутек, ведомый лишь безрассудным желанием убежать, спастись. За ним рванул и старший.
Им оставили лишь один путь. Рамовы не знали, куда ведет размокшая тропинка. Они падали, не удерживая равновесия на скользкой глине, но поднимались и бежали вновь. Вперед — позади была боль. Они бежали не от смерти — от боли. Опушка; они продрались сквозь кустарник на луг. Зеленый луг, раскинувшийся на берегу озера; густая зеленая трава подступала к самой воде... Им не дали перевести дух — вновь послышался жуткий свист, и бич прошелся по спинам и ягодицам. Подпрыгнув, они бросились вперед — на хлюпающие под ногами доски, на ненадежные мостки, перекинувшиеся через красивое озеро.
Последовали за ними лишь двое карателей, да и они, пробежав метров пятьдесят в глубь болота, остановились. В этом месте доски настила лежали внахлест; вдвоем они с трудом втащили на свою сторону трехметровый участок настила. Пути к отступлению были отрезаны.
— По-моему, без разбирания мостков вполне можно было обойтись, — недовольно заметил Соколов. — Мы бы с неменьшим успехом сыграли роль заградительного барьера.
— Миш, это не обычный заказ. Это месть. Он хочет расплатиться с ними сам, без посторонней помощи. Это дело чести, он обплевался бы, если бы мы их держали.
— Мне чихать на то, что хочет сделать он. Я убедился,
Что мстители теряют рассудок, и ненависть — это такое же помешательство, как и любовь. Смотри: их двое против одного Сашки. Страх и безвыходное положение увеличивают силы человека. Сашка не напутан. Так он еще поставил себя в невыгодное положение и отказался от страховки. Понимаешь, им необязательно защищаться — от столкновения в болото упадут все трое. Я не знаю, на что Сашка надеется. Или ему до фонаря, что самому утонуть проще простого? Пусть так, но мне не все равно.
— Ты намерен вернуть доски на место?
— Нет, это долго. Если он через минуту не появится, я попробую перепрыгнуть на ту сторону. Обвяжусь веревкой, которую мы для Сашки приготовили, если свалюсь — ты меня вытащишь. А потом и тебя на ту сторону перетащу...
...Мостки зашатались. Вот и все. Саша вскочил на ноги, встал поустойчивее, чтобы ненароком не свалиться. Дождь лил сплошной стеной, резко ухудшая видимость. Э, так они не заметят его и снесут, как стадо быков сносит все препятствия на своем пути.
На востоке полыхнула молния; от громовых раскатов Саша присел. Вот только грозы ему до полного счастья и не хватало. Если гроза пойдет над болотом, лучше на все махнуть рукой и уйти. Это верная смерть — торчать посреди громадной лужи в качестве громоотвода. Черт бы с ними, с Рамовыми, все равно далеко не уйдут. Еще одна вспышка осветила болото, не приблизившись на опасное расстояние; в трех метрах перед собой сквозь мутную завесу ливня Саша разглядел два силуэта.
Они стояли лицом к лицу, стояли без движения. И внезапно Саша понял — они не ждали его увидеть! Да, они надеялись, что их попугали, зашали в болото и отстали! И они не узнали его...
— Эй, ты, — сказал Анатолий. — Посторонись, дай пройти.
Откинув мокрые волосы со лба назад, Саша усмехнулся. Широкая недобрая улыбка, его знаменитый оскал...
— Посторониться? — медленно произнес он, Кивнул на болото; — Тебе мало места? Обходи вброд.
— Фраер шелудивый, это ты сейчас вброд пойдешь! — вскипел Рамов.
Все с той же усмешечкой Саша спросил:
— Рамов, ты меня узнаешь? Помнишь меня? Ты ведь не ждал, что я вернусь, да? — Он зло расхохотался: — Ты всем говорил, что меня опустили в Бутырках, а твоего братца, между прочим, опустили именно по моему приказу. Соображаешь, на кого нарвался? И ты думаешь, ему задницу за Джордано разорвали?
Анатолий попятился, оказавшись за спиной младшего брата.
— Ошибаешься. Джордано отомщен. А вы подохнете здесь по другой причине. Ты — за мою мать, а твой беззубый братец — за мою сестру.
Огненный зигзаг прочертил небо, осветив призрачным голубоватым светом бледные лица Рамовых с вытаращенными глазами. Нет, гроза все-таки проходила стороной.
— Ты?! Так это ты... — Слова старшего Рамова заглушил гром.
— А вы решили, что я уйду, все забуду, прощу вам маму и сестру?! Такое не прощают, Рамов...