Мое выступление публике понравилось, мне аплодировали, вновь проснувшийся генерал одобрительно кивал головой. Я сел на свое место. Следующий выступающий был обычным для подобных сборищ. Он сразу уткнулся в свою бумажку и начал бубнить что-то о том, типа, с какими, мол, результатами их комсомольская организация бороздит просторы мирового театра. Весь президиум сладко спал, первый ряд, как самый опытный, с открытыми глазами. Только седой полковник, начальник политотдела стройуправления не сдержался, потерял бдительность и выдал раскатистого храпака. Проснувшийся рядом сидящий генерал, отечески улыбнулся в зал и толкнул локтем, выводящего длинную руладу, полковника. Голова того слетела с подставленной левой руки, кулаком правой он что было мочи хлопнул по столу, внятно произнёс «да, ну его на хуй!» и открыл глаза. В зале тишина, все замерли, выступающий сбился. Генерал закрыл лицо ладонью, чтобы не было видно, как он ржет, но даже его огромная ладонь не могла скрыть все лицо — то снизу выпадала челюсть, то сверху вспархивали брови. Генерала ритмично трясло. Полковник крякнул и сделал государственное лицо. В рядах президиума возникло здоровое оживление, члены членов президиума расслабились, руки потянулись к спасительной влаге в графинах.
В своем заключительном слове генерал сделал ссылку на мое выступление, Кривченко, сидевший в местах пяти от меня, показал мне пальцем — мол, всё окей, молодец, сержант. И тут на трибуну генералу поднесли записку. Лицо командира сразу скисло, только выпив стакан воды, он продолжил:
— Товарищи. Мне только что доложили, при строительстве жилого дома произошло ЧП. Оборвался крепёж строительной люльки, пятеро наших товарищей не смогли удержаться и упали. Двое в тяжелом состоянии доставлены в больницу, а трое военнослужащих срочной службы погибли. Погибли люди из-за головотяпства других, мы здесь много сегодня говорили о воинской дисциплине, вот вам пример. Виновные будут наказаны. Прошу почтить память наших товарищей минутой молчания.
Какой пример? Какой дисциплины? Никто и не думал смеяться над несуразностью, нескладностью сказанного. Все встали, помолчали. Все мы прекрасно себе представляли, что любой из нас мог быть на месте этих несчастных пацанов. Вот дикость — смерть в армии в мирное время. Концовка конференции получилась скомканной.
Мы, члены делегации Чабанского стройбата, вышли на улицу, перешли через дорогу к нашей машине и закурили. Балакалов говорит:
— А помните, товарищ майор, год назад на Военветке семь человек пострадали и тоже трое погибли.
— Помню, нах.
— А чего там случилось? — спрашиваю я.
— А бойцы зимой должны были очистить стройплощадку от строительного мусора. Там плита бетонная большая на земле под снегом валялась. Ну, снег очистили, плиту краном зацепили, а она ни в какую. Примерзла, блядь. Их командир, старлей, приказал костер запалить, чтобы плита оттаяла, мудак. А какой там, нах, костер зимой — не горит и всё, дрова то никакие. Один, самый умный, наверное, и предложил брикеты сухого кислорода для розжига использовать.
— Как это? Что за брикеты? Как это сухой кислород?
— А хуй его знает! Знаю, что это какая-то хуйня, которую подводники используют, а по окончании срока годности должны уничтожать. А кто же у нас инструкции соблюдает? Выбросили на хуй и дело с концом. А только ж ваши рылы солдатские всё увидят и любые приключения на свою жопу найдут. Притянули этих брикетов, кинули в огонь. Не горит. Тогда этот пидор гнойный, старлей, бойцам и говорит, масло, мол, отработку тащите, подольем в огонь — загорится, как миленький. Загорелся. Трупы, мясо.
— Не понял? Чего это?
— Ты чё с бодуна? Кислород с машинным маслом это как атомная бомба. Так ебануло, что все, кто вокруг были, полегли. Старлею, между прочим, ногу и яйца оторвало. Выходили его, под трибунал отдали потом. Судили недоумка.
— Да, история…
— Бывает.
— Не дай Бог!
— Стройбат он и есть стройбат.
А мне за выступление дали отпуск на пять суток, как раз к годику моей дочери. Только думаю, не так за моё выступление Кривченко раздобрел, как за ссылку генеральскую. Отметили, одним словом. А я и рад.
Зима 1986 года
Чабанка, Кулиндорово
Как обычно отоспался я в отпуске и быстрей назад — всё же стрёмно Родину одну без охраны оставлять. Тем более, как оказалось, Родина снова требовала нашей помощи в снабжении её мясными продуктами. В первый же день после моего возвращения наша начальница послала нас на холодильник Бульбе помогать.