- Бежим занимать места в автобусе, - тащит меня неугомонная Аська в сторону большого Икаруса, когда там еще и близко никого нет.
Мы выбираем места возле водителя. Моя подруга хотела сесть ближе к центру, чтобы быть в курсе всех событий и в гуще веселья, но я настояла на этих местах, объяснив это плохим самочувствием в дороге. На самом деле, мне хотелось подольше оставаться незамеченной. Ну, по крайней мере, настолько, насколько это возможно с моей активной соседкой…
Автобус постепенно наполнялся, мне было хорошо видно тех, кто входит через первую дверь – сюда шли в основном заучки типа меня, - и тех, кто заскакивал через вторую: прямо передо мной висело водительское зеркало, в которое я подсматривала, словно в замочную скважину, оставаясь при этом невидимой. Слыша мужской бас, я всякий раз сжималась внутренне, боясь, что он может принадлежать нашему «преподавателю», но моё волнение было напрасным – автобус тронулся с места, так и не дождавшись Чацкого.
Может, он не смог поехать? Я мечтательно скрестила пальцы и зажмурилась – моя детская привычка загадывать желания. Никогда не сбывалась, но я всё равно продолжала верить, что однажды это сработает.
Автобус приезжает на базу примерно к обеду. Во всяком случае, мой организм уже сигнализирует о том, что пора бы чем-нибудь подкрепиться. Пока мы выгружаем вещи около двухэтажного здания, куда собираемся заселиться, нас овевают ароматы готовящейся пищи. Похоже на жареную картошечку… Ммм… моя любимая. Мечтательно закатываю глаза и представляю, что совсем скоро мы с ней встретимся.
- Орлова, Василькова – комната номер одиннадцать, - комендант жилого корпуса читает списки студентов, которые услышав свои фамилии, подходят за ключами и скрываются в коридоре за её спиной. То же самое делаем и мы с Аськой.
- Лупатов, Гардиани, Петров – двенадцать.
Слышу позади себя настоящую фамилию Чацкого и вздрагиваю. Осторожно поворачиваю голову, но к невысокой женщине с высоким начесом подходит какой-то рыжий парень в очках. Не припомню его в автобусе. Быстрым взглядом окидываю присутствующих, но Чацкого по-прежнему не видно. Пока всё идет отлично.
На обед действительно суп и жареная картошка. Наспех проглотив несколько ложек первого, отставляю тарелку и накидываюсь на любимое блюдо. Ломтики еще горячие, с корочкой, как я люблю, и тарелка пустеет почти моментально.
- Ась, ты чего не ешь? – удивленно смотрю на подругу, которая, похлебав немного супа и даже не притронувшись ко второму, скучающе попивает компот из сухофруктов.
- Не люблю жирную пищу, - презрительно глядя на свою еще дымящуюся порцию, говорит подруга. – Если хочешь, я не против, - она спохватывается, видя, как я пускаю слюнки на ее картошку, и пододвигает ко мне тарелку.
- Спасибо, - стараясь скрыть восторг от её предложения, говорю и принимаюсь за дело.
Компот мне уже не влезает. Но не запить холодненьким такую вкуснятину – просто кощунство. Я жадно опрокидываю в себя стакан воды из кулера и отправляюсь в номер, чтобы немного отдохнуть и переварить плотный обед. Но не тут-то было.
- Ребята, не расходитесь, - окликает всех своим тоненьким голосочком только-только вбежавшая в столовую Аня из студсовета. Очень милая девушка, с кукольным личиком и глазами олененка Бемби. Она здесь вроде массовика-затейника и вожатого в одном лице. – Все к часу собираемся в фойе на первом этаже. Я расскажу о мероприятиях на предстоящие два дня.
Смотрю на часы и понимаю, что у меня в запасе целых полчаса до означенного времени. Отлично, успею прилечь, и, возможно, даже вздремнуть. Снова совершаю попытку покинуть столовую, но снова тщетно.
- Девочки-оформители, не уходите, пожалуйста. Мне нужна ваша помощь.
Какие еще «оформители», блин?! Нарисовали одну газету, так теперь навечно что ли отдуваться за всех!?
Но вслух я только мычу, соглашаясь с Аней, и обреченно тащусь за худенькой блондинкой, которая отлично маневрируя в коридорах старого советского здания, безошибочно находит нужную дверь на первом этаже. Провернув длинным ключом в замочной скважине, вожатая вводит нас в небольшую каморку, которую удается рассмотреть только после того, как в ней включается свет, ибо окно в ней не предусмотрено. Из мебели здесь только стол и стеллаж во всю стену, заваленный всяким барахлом.