— Не терпится пораньше уехать, мистер Бакстон? — спросил Вайн.
— Вы сказали, что я смогу вернуться домой, как только с кем-то там поговорю.
— Старший инспектор Вексфорд. А это мы еще посмотрим, — беспристрастный, как господь бог, Вексфорд задумчиво посмотрел на него. — Мы можем войти в дом?
Бакстон пожал плечами, затем кивнул. Они вошли вслед за ним. «Божественной Шэронн», как ее прозвал Барри Вайн, нигде не было видно. Слишком рано еще для такой холеной дамы, решил Вексфорд. Они прошли в небольшую комнату — здесь были кожаные стулья, стол и немного книг с красивыми тиснеными узорами на корешках, но почему-то казалось, что они пусты и под обложками из позолоченного сафьяна нет ни одной страницы. Из окна открывался вид на лесные угодья Пэссингэм-Холла. Питер сильно вздрогнул и даже подпрыгнул, когда из подлеска, хлопая крыльями и пронзительно крича, вылетел фазан.
— Итак, когда вы впервые увидели машину в каменоломне, мистер Бакстон? — Сейчас Вексфорд полагался на собственную интуицию и на то, что ему рассказали Бёрден и Вайн. И он не ошибся: лицо Бакстона сделалось пунцовым.
— Вчера утром. А что, они вам не передали?
— Они передали все, что вы говорили. Но чего они не смогли передать, потому что сами этого не знали, — так это причины, по которой вы вчера приехали сюда. Со сбоем в отоплении ваш приезд никак не связан, поскольку вы о нем не знали. В своем лондонском офисе вы сказали мистеру Антонио Беллини, что отправляетесь на похороны в Годалминг. А ваша жена после телефонного разговора с вами решила, что вы в Гилфорде.
— Но она уже сказала, что ошиблась.
— А мистер Беллини тоже ошибся? Когда инспектор Бёрден позвонил ему домой вчера в девять вечера, он, кажется, с полной уверенностью передал нам ваши слова.
Питер Бакстон вздохнул с деланным нетерпением:
— Что все это значит? Я приехал сюда. В свой собственный дом. В этом есть что-то необычное? Это ведь не вторжение в чужую собственность, чтобы попасть сюда, я не взламывал замков. Это мой дом. У меня есть полное право находиться здесь. Я нашел в лесу машину и сообщил об этом в полицию. Но что плохого вы видите во всем этом?
— На первый взгляд, вроде бы и ничего. Звучит очень гражданственно. И все же, когда вы впервые увидели машину в каменоломне? В ваш последний приезд сюда? В субботу, второго декабря, почти три недели назад?
— Не понимаю, к чему вы клоните. — Бакстон вскочил и выглянул из окна. — Что все эти люди делают на моей земле? Кто они вообще такие? Чего они ищут?
— Во-первых, они не на вашей земле, а на земле мистера Митчелла. Это полицейские, которые ищут пропавших детей, а сознательные члены нашего общества им в этом помогают. Мы хотели бы обыскать и вашу землю тоже. Уверен, вы, со своей стороны, не станете возражать.
— Я об этом ничего не знаю, — ответил Бакстон. — Совсем ничего. Здесь моя жена. И у нас на этот счет одно мнение. Мы не хотим, чтобы нас задерживали здесь, мы хотим уехать домой.
Шэронн Бакстон принадлежала к тому типу женщин, который никогда не привлекал Вексфорда, поскольку обычно ему нравились миловидные и добродушные брюнетки с фигурой, напоминающей песочные часы. Но даже он признал ее красоту. А если бы не высокомерие у нее на сердитом лице, Шэронн была бы еще красивее. Вместо того чтобы сказать «доброе утро», или «здравствуйте», или хотя бы «привет», она проговорила:
— Нам незачем оставаться здесь. У нас срочные дела в Лондоне. Все-таки Рождество как-никак. Или вы этого не заметили?
Ее голос и выговор явно нуждались в шлифовке и огранке, но, в отличие от лица, их не получили.
Вексфорд проигнорировал ее. Он обратился к мужу:
— Спасибо за любезное разрешение. Эти поиски очень важны и мы постараемся обращаться с вашей собственностью как можно бережнее.
— Но я еще ничего не разрешал. И не разрешу. До тех пор, пока вы не позволите нам уехать. Это честная сделка, не так ли? Позвольте нам вернуться в Лондон, а мы позволим вам все тут обыскивать хоть до Нового года.
Вексфорд, просматривавший свои записи, захлопнул блокнот. Ему хотелось перефразировать «Алису в Зазеркалье»: «Полицейские не вступают в сделки». Но вместо этого он сказал:
— В таком случае мне придется получить ордер на арест. Я не имею права задерживать вас здесь, но позвольте напомнить, что препятствовать полиции в ведении расследования — преступление.
— Мы остаемся, — сказала Шэронн Бакстон. — Но запишите, пожалуйста, что мы не желаем, чтобы нас обыскивали и не желаем видеть здесь кого-либо из вас.
На вскрытии присутствовал Бёрден. Удивительно, но его, такого холеного мужчину с утонченным вкусом, вид вскрытого трупа почти не тронул. Он взирал на происходившее так невозмутимо, словно смотрел по телевизору комедийный сериал о больнице. Вексфорд относился к этому совсем иначе, но, давно приучившись прятать свои истинные чувства, приехал, когда все уже было почти закончено. Хилари, лорд Тремлетт, чей юмор еще больше почернел с тех пор, как он сделался пэром, как раз отпускал шуточки: дескать, можно было бы найти мертвого барана и ради родственников на скорую руку провести на трупе пластическую операцию. Его, видимо, немало повеселил дантист, который должен был заглянуть трупу в рот, чтобы сравнить расположение зубов с тем, что имелось у него на снимке, и найти зуб со слетевшей коронкой. Дантиста, не привыкшего к таким зрелищам, стошнило, и, прежде чем заглянуть трупу в рот, он попросил стакан воды.
— Это все же она, — сказал Бёрден так же сухо, как Тремлетт отозвался о бедном дантисте. — Это Джоанна Трой.
— Надо пригласить Эффи Трой, чтобы и она подтвердила, — проговорил Вексфорд, вспомнив, что и раньше в их практике случались ошибочные опознания личности. — Она очень чувствительная женщина, и лорду Тремлетту придется как-то привести лицо в порядок. А от чего она умерла?
Тремлетт принялся стягивать с рук перчатки.
— От удара по голове. Скорее всего, смерть наступила мгновенно. Удар мог быть нанесен старым добрым проверенным средством — тупым предметом, хотя я думаю, что нет. Я склоняюсь к тому, что она упала и ударилась головой обо что-то твердое, возможно, о землю, но не там, где мягкая почва. И, конечно, это произошло не в вашем любимом лесу, там почва не убила бы ее, а скорее затянула бы, как трясина в «Собаке Баскервиллей».
— Может, она ударилась в самой машине? — спросил Вексфорд. — То есть когда машина перевернулась в каменоломне, она могла удариться о лобовое стекло так сильно, что погибла.
— Об этом вам больше расскажут ваши парни. Можно поискать следы на стекле и все прочее. Но я что-то сомневаюсь. Сомневаюсь, что она вела машину. И сомнения мои велики. Экая досада, что я не смог осмотреть ее раньше, она ведь уже месяц как умерла.
— Вы бы осмотрели, если бы мы об этом знали, — сказал Вексфорд. Но благодаря тому клоуну… — А могло падение или удар выбить коронку с ее зуба?
— Откуда же мне знать. Я не ортодонт. Я всего лишь простой мясник. Могло и выбить. Но наверняка сказать не могу. Все остальное у нее в порядке, беременна она не была. Вам придется как-то по-человечески все это изложить, потому что из моего доклада вы не поймете ни слова.
— Я сыт этим человеком по горло, больше не могу, — сказал Бёрден, когда они вернулись в кабинет Вексфорда. — Я готов работать с другим — как там его фамилия? Маврикиев? — в любое время.
— Да, в этом ты не одинок. Что она делала в лесу Пэссингэм-Холла, Майк, как она там оказалась? Я осмотрел окрестности после того, как этот идиот Бакстон попытался заключить со мной сделку. Я поднялся в каменоломню и обошел лес. Там такая красота, а весной будет еще красивее, — что-то вроде поляны посреди леса и деревья вокруг, но кроме каменоломни и деревьев я больше ничего не увидел. Если не она вела машину, то кто? И где сейчас Джайлз и Софи Дейд?
— Следствие в самом разгаре. А к обеду у нас на руках уже будет ордер на обыск земель Бакстона.
— К тому времени начнет темнеть. Я рад, что мне удалось задержать Бакстонов, они у меня еще и на Рождество здесь останутся, а если постараюсь, то и до самого Нового года. Ты знаешь, обычно я не такой мстительный, но этого человека мне очень хочется взять под домашний арест.