Это невыносимо. Таня, что ты натворила? Зачем? Зачем ты так мучила его? Зачем ты продолжаешь мучить его и теперь? Я так хотела, чтобы Эдвард обрёл покой, я хотела, чтобы он начал жить. Я оплакивала Таню, я оплакивала их, я оплакивала нас. Потому что всё это нелепо и больно, и потеряно для всех нас. Мы все разбитые фарфоровые игрушки, которыми кто-то играл.
Эдвард писал о том, как он отдалился ото всех, он уехал в старый дом деда, он уходил в море, где ничто не отвлекало его от тех воспоминаний, тех счастливых дней с Таней. Я читала это и понимала, что он так и не отпустил её, но он должен. Он должен снова жить, и он должен отпустить её. Последняя запись сделана как раз во время его последнего выхода в море, когда я уже была тут, и когда испугалась за него.
«Знаешь, Таня. Это тяжело. Жить вот так, воспоминаниями. Я думал, что для меня уже нет шанса. Что я вот так и состарюсь. Ко мне будут приезжать мои родственники. У Эммета и Элис появятся семьи и дети, и они будут приезжать к странному дяде Эдварду рыбачить с лодки на каникулах. И я, правда, думал, что мне этого будет достаточно. Но всё изменилось. В моей жизни появилась девочка. И она что-то изменила во мне, в моей жизни. Знаешь, я знал её когда-то совсем ребёнком. Её зовут Белла. Она странная, она выводит меня из себя, она постоянно спорит со мной. Но она жизнь. Я смотрю на неё, и чувствую, что хочу так же. Я хочу снова жить, я хочу чувствовать хоть чтото, кроме постоянной тоски и боли потери. Она смогла, она первая смогла пробудить во мне хоть какие-то чувства, какие-то эмоции. Я сам не знаю что это, но она притягивает к себе. Её большие глаза, её веснушки, её сила. Я не думал, что в таком человеке, может быть столько силы. Похоже, ей много пришлось пережить в последнее время. Но она боец, она храбрая и решительная. Она потерянная. Мне кажется, она сама не знает как много она может всего сделать в жизни. И я впервые в жизни больше не хочу вспоминать тебя. Нас. Я хочу чего-то нового. Я так хочу снова жить, а не существовать…»
Я не могла читать это, я рыдала в голос, я кричала, уже даже не боясь, что меня услышат. Почему Эдвард, почему же, ты не дал мне шанса, ты же так и не впустил меня в свою жизнь, в своё сердце. Ты не дал мне шанса! Как же больно. Я бы хотела ненавидеть его, но не могу. Он хороший человек, он был с Таней, когда был нужен ей, хотя сам страдал. Он заслуживает счастья.
Я ещё некоторое время сидела на яхте, а потом вышла, направляясь к дому. Я видела, как Эдвард выскочил из двери, увидев меня. Он бежал ко мне. Я не могла смотреть ему в глаза, я просто шла в сторону дома. Он подбежал ко мне, боясь дотронуться. Он был уставшим, он был испуганным. Но у меня не было сил думать.
- Белла, прости меня. Я ошибся, Белла я….
Он проследил в ту сторону, откуда я шла. Что-то сверкнуло в его глазах. Он понял, что я была на яхте, и он понял, что я нашла его дневник.
- Белла, что ты…
Он не договорил, он был смущен, он не понимал что делать. А я так устала, я хотела домой. Я хотела согреться.
Я подняла на него свой взгляд, мне так хотелось дотронуться до него. И я дотронулась, я провела рукой по его щеке. Колется. Но так приятно.
- Всё хорошо, Эдвард. Прости, я была не в себе и испортила твою каюту.
- Белла.
- Эдвард, я устала, я хочу пить. Я пойду в дом. Мы поговорим, обязательно поговорим.
Я говорила это без эмоций, я не плакала, я не кричала. Я не знаю почему, но я пыталась успокоить его. Я пошла в дом. А он так и стоял там. Он стоял на том же месте, когда я зашла в дом. Он пойдёт на яхту, я знала это, я нарушила его личное пространство, я нашла его тайну, и ему нужно время, чтобы осознать это.
А мне нужно осознать, что я буду делать дальше. Я люблю его. Но я не могу быть с ним. Не сейчас. Я не могу, это слишком больно. Он должен понять, что он хочет. Будет ли он двигаться дальше, или нет. Если да, то он должен не забыть, конечно, но отпустить. Он должен открыться, открыть своё сердце. Я поставила чайник и пошла наверх. Мне нужно было смыть всё с себя. Элис нигде не было, видимо уехала. Вода была холодной, но это даже хорошо. Она немного прояснила голову. У меня не было с собой чистой одежды, так что я просто натянула рубашку Эдварда, которую он забыл. Она пахла им. Я хотела бы взять её с собой, но не буду, это больно.