Слов нет, выбор большой!
Какие из этих спектаклей посетил молодой Чайковский, мы не знаем, а вот перед такой афишной тумбой он стоял, несомненно, не один раз, размышляя, куда бы пойти.
Как бы то ни было, у молодого чиновника не было недостатка в развлечениях. Он — общий любимец, барышни влюблены в него. И дома жизнь все та же. Много молодежи в огромной директорской квартире в Технологическом институте. Весело, шумно. Тут музыканты, правоведы, студенты Горного института (товарищи Николая) и офицеры (сыновья Петра Петровича), и моряки — воспитанники Морского кадетского корпуса — товарищи Ипполита, и художники — друзья дочерей Петра Петровича. Бывает здесь и поэт Чавчавадзе, влюбленный в одну из дочерей — Софью Петровну и посвящающий ей стихи.
К большой семье Чайковских — Шоберт прибавляется еще множество молодых людей — воспитанников Ильи Петровича, студентов–технологов, которые тоже становятся здесь своими. И всегда в центре внимания Петр Ильич, его жизнерадостность, его обаяние, его музыка.
В Технологическом институте бывают концерты, иногда благотворительные. Их инициатор опять же Петр Ильич. Он играет сам, аккомпанирует певицам — мадам Пиччиоли и «тете Кате», т. е. Екатерине Андреевне Алексеевой.
Лето 1859 и 1860 годов семья Чайковских провела на даче Галова, близ семнадцатой версты Петергофской дороги.
В конце 1860 — начале 1861 года молодые члены семьи понемногу начинают разъезжаться. В ноябре 1860 года выходит замуж за Льва Васильевича Давыдова (сына декабриста) и уезжает с ним в имение Каменку сестра Петра Ильича Александра Ильинична. Позже покупает пансион (меблированные комнаты) и переезжает тетенька Елизавета Андреевна Шоберт, в последнее время жившая вместе с Чайковскими в их большой квартире. Уезжает служить в провинцию Николай Ильич, а Ипполит Ильич уходит в плавание. В доме становится тише, печальнее. Особенно недостает отцу и братьям всегда жизнерадостной Александры Ильиничны — Сани…
Молодежь, бывавшая в доме Чайковских. (Стоит первый слева П. И. Чайковский.)
Нет рядом любимой сестры и друга, так непоколебимо верившей в его талант, — и между братом и сестрой возникает интересная переписка. Она дает нам возможность проследить жизнь Петра Ильича в то время и в последующие годы.
…Недавно кончилась масляная, она в этом, 1861 году была с 26 февраля по 5 марта. Столичное «общество» плясало, объедалось блинами, каталось на тройках всю неделю. Об этом нам говорят опять‑таки афиши. Они перед нами.
Сколько здесь масляничных развлечений!
На Царицыном лугу, т. е. на теперешнем Марсовом поле, множество балаганов. Здесь и «особый удобный цирк господ Шмита и Робера», и «пантомимный театр», и, против Летнего сада «прибывший в первый раз в здешнюю столицу преемник механика Купаренко из Лейпцига», который в продолжение «всей сырной недели» дает представление «кинезоографического, или световидного, театра». Интересно, что это такое? Уж не предок ли нашего кино? Хозяин театра уверяет публику, что его «фигуры в натуральном их движении» до такой степени «усовершенствованы посредством механики», что их трудно отличить от живых людей.
На Невском проспекте, между Малой Садовой и Караванной (теперь улицей Толмачева), в доме Беггрова, музыкальный кафе–ресторан кроме обширной увеселительной программы предлагает еще катание на тройках с Невского проспекта до вокзала Александровского парка и обратно.
И есть театр–цирк (против Александринского театра) с конным представлением!
И еще много всевозможных развлечений.
И, конечно же, маскарады.
«…Имеет быть в благородном собрании маскарад при двух оркестрах бальной музыки.
Маскарад начнется в 10 часов вечера и окончится в 4 часа утра.
…Гости платят по 2 р. серебром без различия пола».
Конечно, Чайковский не мог бывать везде, но на маслянице он не скучал. Стоит посмотреть его письма к сестре. Вот письмо от 10 марта 1861 года:
«…Масляницу провел очень бурно и глупо. Простился со всеми театрами, маскарадами — и теперь успокоился, а все‑таки дома не сидится. Сейчас отправляюсь к Пиччиоли, у которых хочу поговорить по–итальянски и послушать пения. Откладываю письмо до возвращения домой.
12 часов ночи. Я был у Пиччиоли. Оба они так же милы, как прежде. Она велела передать тебе тысячу поклонов.