Модест и Анатолии Чайковские. (Публикуется впервые.)
И приблизительно через год Петр Ильич писал сестре:
«Моя привязанность к этим двум человечкам с каждым днем все делается больше и больше… В грустные минуты жизни мне только стоит вспомнить о них — и жизнь делается для меня дорога. Я, по возможности, стараюсь для них заменить своею любовью ласки и заботы матери, которых, к счастью, они не могут знать и помнить, и, кажется, мне это удается».
И вот блестящий светский молодой человек в течение нескольких месяцев становится нежным, заботливым братом, становится серьезным музыкантом. Он резко порывает со светскими знакомыми и поражает окружающих своей удивительной трудоспособностью и усидчивостью.
Лето 1862 года Петр Ильич ревностно служит в министерстве, занимается музыкой. Так как в Технологическом институте не остается никого из семьи — все живут на даче, — —то он поселяется с одним из своих новых приятелей, В. Н. Тевяшевым, на Моховой улице. К сожалению, не удалось пока установить номер дома, в котором жили молодые люди, известно только, что квартира их была в первом этаже, так как Чайковский вспоминал, что часто возвращался домой через окно.
Сам он о том лете писал сестре гак: «…скажу тебе, что все лето я немилосердно проскучал, служил усердно, по праздникам ездил на дачу, и это было единственное утешение».
8 сентября 1862 года в Петербурге открылась консерватория (в то время она еще называлась музыкальным училищем). Значение ее для России, для русской культуры было огромно.
Ее организатор и первый директор Антон Г ригорьевич Рубинштейн в своей речи призывал учащихся, «не довольствуясь посредственностью, стремиться к высшему совершенству». Он говорил, что ученики консерватории должны выходить из этих стен только «истинными художниками», так как только тогда «они будут в состоянии приносить пользу своему отечеству и самим себе».
Одним из первых учеников Петербургской консерватории стал Петр Чайковский, ступив окончательно на путь служения музыке. Это заставило впоследствии его строгого дядю Петра Петровича, который относился к профессии музыканта чисто по–барски, гневно воскликнуть: «А Петя‑то, Петя! Какой срам! Юриспруденцию на гудок променял!»
,,Я буду музыкантом!“
Не подумай, что я воображаю сделаться великим артистом, — я просто хочу только делать то, к чему меня влечет призвание…
П. Чайковский
До последнего времени считалось, что не существует дома, где открылась первая русская консерватория в Петербурге, нет даже его изображения; не удавалось найти это изображение ни в Ленинградской консерватории, ни в Доме–музее Чайковского в Клину, ни в архивах — словом, нигде.
Было известно только, что помещалась Петербургская консерватория в одном из флигелей демидовского дома в Демидовом переулке (теперь переулок Гривцова).
Пожелтевшие от времени, тщательно выполненные старинные планы в Областном историческом архиве не дают нужных сведений. Тут и самый первый план «фасада каменного строения, принадлежавшего гофмейстеру, камергеру и кавалеру Демидову» (он датирован 1 августа 1822 года и подписан подполковником Бетанкуром), и более поздние планы: о «надстройке дома», о «постройке кавалером,, гвардии штаб–ротмистром Александром Георгиевичем Демидовым флигеля во дворе» и т, д. и т. д. — их очень много, но нет ничего, что могло бы указать на то, где же именно помещалась здесь консерватория.
Идем в Демидов переулок. Вот он, старый демидовский дом, пожалуй, тот самый, который помечен в плане 1822 года, таким древним он выглядит. Это центральный флигель. Окна первого этажа почти вровень с тротуаром; сохранилось левое крыло: длинное, двухэтажное, тоже как бы присевшее, вросшее в землю.
А вместо правого крыла на углу Мойки высокий доходный дом.
Читаем воспоминания современного Чайковскому композитора. Он писал о первой консерватории:
«Я был на открытии. Семь или восемь комнат во флигеле дома Демидова на углу Мойки и Демидовского переулка составляли все помещение и служили классами для игры на фортепиано, на струнных инструментах и для пения».
Соученик Чайковского А. И. Рубец тоже вспоминал этот дом таким, каким он его увидел в первый раз: «Извозчик остановился у подъезда маленького… домика с зеркальными окнами… Я вошел в залу довольно большого размера, очень светлую, выходящую на Мойку и Демидов переулок».
На углу Мойки… Значит, этого флигеля уже нет и вместо него эта неуклюжая громада? И сфотографировать гоже уже нечего. Жалко…