Сяо Лю. Да! Не очень изысканно! Но слово-то американское и пользуется популярностью!
Сяо Тан. И все же «Объединенная фирма» куда красивее!
Сяо Лю. Допустим. И как бы ты назвал эту «Объединенную фирму»?
Динбао. Самое подходящее название – «Грязная фирма»!
Сяо Лю. Не болтай. Крошка. Разговор серьезный! Будешь стараться, сделаем тебя над всеми девочками начальницей!
Сяо Тан. Может быть, «Хуа хуа» – «Не скупись на цветы». Красивая девочка все равно что цветок! Нравится цветочек – не скупись, выкладывай денежки, вот тебе и название. Как поется в пекинской опере: «Горы синие, вода зеленая, прекрасен и порочен этот мир!» Что скажешь?
Сяо Лю. Спасибо тебе, Сяо Тан. Спасибо! (Жмет руку.) Пойду к Шэню, провентилирую этот вопрос. Если он одобрит, считай себя советником. (Убирает бумаги в портфель, хочет уйти.)
Ван. Как мне быть с Динбао?
Сяо Лю. Я же сказал, не твоя забота. Это забота «треста». Просто я хочу провести эксперимент в твоей чайной.
Динбао. Ты обещал напоить меня кофе.
Сяо Лю. Сяо Тан, пойдешь с нами?
Сяо Тан. Идите! А я должен подождать здесь одного человека.
Сяо Лю. Пошли, Крошка!
Динбао. До завтра, хозяин! До встречи, наставник! (Уходит вместе с Сяо Лю.)
Сяо Тан. Хозяин, дай почитать газету!
Ван. Сейчас поищу. Где-то здесь валялось несколько штук двухлетней давности!
Сяо Тан. Да ты что!
Входят Мин Шифу, Цзоу Фуюань и Вэй Фуси.
Мин Шифу садится отдельно, Цзоу Фуюань и Вэй Фуси – вместе. Ван Лифа раскланивается с ним.
Ван. Прошу простить, уважаемые, деньги вперед.
Мин. Все в порядке, брат!
Ван. Ох! Жгут губы слова эти проклятые: «Деньги вперед!» (Быстро заваривает чай.)
Цзоу. Ну как, хозяин, будем вечером давать представление?
Ван. Уже пробовали, никакого толку! Только попусту жечь электричество. Этим посетителей не заманишь!
Цзоу. И то верно. Третьего дня я выступал в Хойсянь-гуане, читал отрывки из разных пьес. Рассказывал о странствующих рыцарях и борцах за справедливость, о злодеях и о героях, о почтенных старцах и о молодых… И сколько, вы думаете, пришло народу?
Ван. Сколько же? Ведь вы мастер рассказывать эти пьесы! Как вы, никто не умеет.
Цзоу. Если я мастер, как вы говорите, тогда почему пришло всего пять человек, да еще два безбилетника?
Вэй. И все же, брат, у тебя дела идут лучше, чем у меня. Я уже больше месяца совсем без дела.
Цзоу. А кто велел тебе идти в певцы?
Вэй. Так ведь голос у меня есть и гримироваться я умею.
Цзоу. Но на сцене ты не очень-то стараешься.
Вэй. Пою-пою, черт возьми, и хоть бы на лепешку с лапшой заработал! Что же я рехнулся, чтобы еще стат раться?
Цзоу. Да, Сифу, задушили нас модные песни. Но я так думаю: искусство наше нам дороже жизни. О нем болит душа. Еще несколько лет, и все его забудут. Мы виноваты перед нашими учителями. Пословица гласит: «Злу никогда не одолеть добра». Но сейчас зло восторжествовало. Все хорошее, все справедливое гибнет на корню.
Ван (к Мин Шифу.) Давненько я вас не видел.
Мин. Никак не мог выбраться. Я ведь теперь кормлю заключенных.
Ван. Шеф-повар банкетов, который обслуживал сто, а то и двести человек, теперь печет кукурузные лепешки?
Мин. Что поделаешь? В наши дни больше всего людей именно в тюрьмах. Какие там банкеты? Я даже утварь всю продал.
Входит Фан Лю со свитками картин.
Мин. Уважаемый Лю! Как там моя кухонная утварь? Мне деньги нужны.
Фан. Мин Шифу, купи лучше картину!
Мин. Зачем она мне?
Фан. Да ты посмотри, что за картина! «Шесть великих отшельников». Дун Жомэй рисовал.
Мин. Небо хорошо нарисовано, только голод им не утолишь!
Фан. Он плакал, когда отдавал мне картину!
Mин. Я тоже плакал, когда отдавал тебе свою кухонную утварь. х
Фан. Кто плачет, тот ест тушеное мясо! Иначе зачем бы мне хлопотать? Поставь себя на мое место. Думаешь, можно прокормиться игрой на барабане?
Мин. Уважаемый Лю, должна же быть совесть у человека, как можно так со старым приятелем?
Фан. Стоит ли говорить о паре каких-то побрякушек! Не вспоминай больше об этом. Иначе подумаю, что ты ничего не смыслишь в дружбе.
Входит Чэ Дандан, позвякивая двумя серебряными юанями.
Дандан. Кто купит два юаня? Наставник, не желаете ли?
Сяо Тан молчит. Входят Пансы и Чуньмэй. Пансы богато одета, вся в драгоценностях. Следом за ней идет Лао Ян, торговец всякой всячиной.
Сяо Тан. Государыня! Фан Лю. Государыня! Пансы. Наставник!
Сяо Тан. Як вашим услугам, государыня! (Усаживает Пансы, наливает ей чаю.)
Пансы (увидев, что Чэ Дандан направляется к двери). Дандан! Подожди минутку!
Дандан. Да, государыня.
Лао Ян (раскрывает короб с товарами). Государыня, взгляните!
Пансы. Спой-ка мне свою песенку, уж очень она мне нравится!
Лао Ян. Американские иголочки и ниточки, таблеточки! Помада, крем, чулочки из нейлона. Хоть мал мой короб, есть в нем все, что для души угодно! Вот только бомбы атомной с собой не прихватил!
Пансы. Ха-ха-ха! (Берет пару чулок.) Чуньмэй, держи! Дандан, рассчитайся с Лао Яном.
Дандан. Государыня! Помилуйте!
Пансы. А кто ссудил тебе деньги? Проценты идут? Сколько ты мне задолжал! Наставник, проверь-ка!
Сяо Тан. Сейчас!
Дандан. Не затрудняй себя, наставник, я рассчитаюсь с Лао Яном.
Лао Ян. Государыня, пожалейте. Ведь он не отдаст.
Пансы. Не посмеет! Я не позволю!
Лао Ян. Угу! (Обращаясь ко всем.) Кому еще что нужно? (Поет.) Американские иголочки…
Пансы. Хватит! Иди!
Лао Ян. Да-да! Американские иголочки и ниточки, болваном буду, если не уйду! Пошли, Дандан! (Уходит вместе с Данданом.)
Фан (подходит). Госпожа, мне удалось раздобыть жертвенную утварь с голубой эмалью, вещь старинная, но недорогая. На алтаре будет, выглядеть очень красиво! Хотите взглянуть?
Пансы. Покажи императору!
Фан. Слушаюсь! Его величество скоро взойдет на престол! Заранее вас поздравляю! Я мигом сбегаю за жертвенной утварью и отнесу ее в храм. Государыня! Замолвите за меня словечко, вовек не забуду.
Мин. Уважаемый Лю, а как с моим делом?
Фан. Пригляди-ка пока за моими картинами! (Уходит.)
Мин. Стой! Надул меня, денег за утварь не отдаешь, но у меня еще остался кухонный нож! (Убегает.)
Пансы. Хозяин, матушка Кан здесь? Попроси ее выйти!
Сяо Тан. Сейчас сбегаю. Матушка Кан, выйдите на минутку.
Ван. Что случилось?
Сяо Тан. Произошли важные события в императорском дворце!
Появляется Кан Шуньцзы.
Шyньцзы. Зачем пожаловала?
Пансы (идет навстречу). Матушка, я жена вашего четвертого племянника, пришла повидать вас. Присаживайтесь. (Усаживает Кан Шуньцзы.) s
Шуньцзы. Жена четвертого племянника?
Пансы. Да! Когда вы ушли из дома Пана, я не была еще его женой.
Шуньцзы. Яс Панами не знаюсь! Зачем я вам понадобилась?
Пансы. Ваш четвертый племянник Хайшунь – главный настоятель храма трех императоров. Он – двоюродный брат начальника управления Шэня, занимает важный пост в партии гоминьдан и скоро будет императором. Вы не рады?
Шуньцзы. Императором?
Пайсы. Да! Императорское одеяние уже готово. Он взойдет на престол в Сишане.
Шуньцзы. Вы хотите поднять мятеж?