Феликс уже ждал меня, тоже в уютной домашней одежде. А этого во что ни одень — всё равно красавец писаный, и волосы даже после дождя и экстренной сушки лежат так, будто над ними час корпел парикмахер. У меня-то от влаги вечно на голове не то кудрявый стог, не то овчина, не то взрыв на макаронной фабрике…
— Ты задумалась или залюбовалась мной? — лукаво спросил дракон, чуть опустив ресницы.
— Да, — загадочно ответила я и деловито направилась к полкам.
Как говорил классик: «Знает даже имбецил — в коре ивы салицин!» Ну может не классик, я себе фарму дополнительным предметом выбирала, вот и набралась всякого от пожилого профессора. Суть в том, что кора ивы содержит натуральное жаропонижающее, но вкус у неё оставляет желать лучшего. Его бы подсластить мёдом, но вот шутка — мёд температуру повышает. А вот малиновое варенье — другое дело. Считай, природный аспирин!
— Ого, эвкалипт, — одобрила я, понюхав очередную банку, и тут только бросила взгляд на дракона.
Уложив голову на сложенные руки, он с улыбкой ловил взглядом каждое моё движение. И с какой улыбкой! Не его обычно полураздражённое приподнимание уголков губ, не саркастичная насмешка! От одного взгляда на Феликса сердце начинало трепетать и выделывать кульбиты, что просто вынуждало меня отшутиться.
— Следишь? — хмыкнула я.
— Любуюсь.
— Свинцовыми тучами за окном?
— Тобой.
Я поспешила повернуться к шкафу, чтобы он не заметил, как я покраснела. Против лома нет приёма, а прямолинейность Феликса была куда страшнее любого лома.
— Я тут сделала вуншпунш из ивы, эвкалипта, мяты, шалфея и малины, — сообщила я, размешивая варево. — Не обещаю, что на вкус дивно, но пробить твою простуду должно.
— Из твоих рук что угодно вкусно.
— Ты не пей из рук, пей из чашки.
Проигнорировав мою гениальную хохму, он попробовал эту кустарную пародию на терафлю и одобрительно кивнул.
— Тебе необязательно притворяться, что это вкусно, — покачала головой я.
— Я серьёзно. Ты не способна приготовить дрянь.
Он сказал это так искренне, что я не удержалась и попробовала тоже. Да Феликс не льстил! Это что же, тоже часть магии? Никакой горечи, никакого сумбура от смеси трав, только насыщенный вкус с толикой прохлады и сладости.
— Надо поэкспериментировать с моими возможностями, — ошарашенно пробормотала я. — По моим представлениям это должна была быть ядрёная смесь, как зубной пасты хлебнуть, но это…
— Коктейль, — подсказал Феликс. — И кажется, я уже чувствую его лечебный эффект.
Чаепитие решено было продолжить в гостиной. Я забралась на диван с ногами и уютно укуталась в плед. Феликс иронично наблюдал за мной.
— Что? — возмутилась я. — Это неприлично?
— Ты ночуешь у меня дома, ходишь без шляпы и перчаток, в домашнем платье. Я таком контексте, полагаю, ты можешь сидеть на диване, как тебе захочется. Но осторожнее: я едва не заметил твою щиколотку.
— О, ужас! — округлила глаза я. — Как ты, держишься, или твоей психике нанесён непоправимый вред?
— Не за то ты переживаешь, — ухмыльнулся дракон, оставляя чашку на столик. — Твой отец спит глубоким сном, слуги уже разошлись, и ты наедине с мужчиной…
Его речь звучала плавно и вкрадчиво, и тем страшнее и неожиданнее было, когда он резко подскочил и оказался рядом, в мгновение ока обогнув столик. Я нервно хихикнула.
— Мы в доктора играть собирались, а не в маньяка и жертву!
— Предпочитаю считать себя хищником, — ответил он, подсев ещё ближе.
А затем уложил голову ко мне на колени и, выдохнув, прикрыл глаза.
— Во наглый, — восхитилась я.
— Имею право, я болею.
Я засмеялась и не упустила моменты снова запустить пальцы в его волосы, только ласково, баюкая. Как огромный кот… и плевать, что ящерица по сути своей. Страшенный хищник! Красивый такой…
Нет, непозволительно пялиться на герцога! Я подняла голову, натыкаясь взглядом на первый попавшийся объект, очевидно, семейный портрет. Невероятно красивые люди: мужчина с серебристыми волосами, женщина, словно сотканная из золота, и двое детей. Старший мальчик в костюмчике и белокурое создание в рюшах.
— У тебя есть младшая сестра?
— У меня был старший брат. Тот, что с рюшечками — это я. Не будем об этом.
Я снова всмотрелась в картину. Господи, рюшечки, кудряшечки, угрюмо надутые губки и щёчки-яблочки… Художник хорошо запечатлел момент.
— Ты можешь смеяться, а то лопнешь, если будешь так старательно сдерживаться.
У каждого рокового красавца должна быть идиотская детская фотография, которую мама с умилением будет показывать его пассиям. «Это мой Серёженька в ванночке!» или «А это он в цирке с обезьянкой! Илюша справа».