Я еще хватался за остатки здравого смысла, я еще говорил себе, что этого не может быть, что я дома, в Подмосковье, потому что мне четырнадцать лет, и ничего этого еще не было – мы вам перезвоним, вы нам подходите, да кто ж такого долбодятла-то взял, значит так, твоя задача, разведать, как там и что, сможешь пару домиков сварганить, как задел для городка, вообще здорово будет. Так вот, этого ничего не было, и я еще дома, потому что... потому что мне четырнадцать лет, вот почему. А теперь домой, сказал я себе, домой, а то опять начнется, а-а-аа, где тебя носи-и-и-ло-о-о-о, и-ди-от-ку-да-при-ше-о-о-о-л...
Когда я вышел на улицу, то понял, что ничего не получится, что вовсе я не дома, и близко не дома, дома короткое туманное лето не сменяется стремительной туманной осенью, дома не дует непрерывный ветер, который несет туман куда-то в сторону зимы, дома каменистая земля не испещрена бесконечными ручейками, текущими с севера, - все это могло быть только в Чайном Саду.
Чайный Сад смеялся надо мной, Чайный Сад снова и снова подкидывал мне городок, которого не было, и быть не могло. Я уже начал понимать законы этого безумного наваждения, я уже привык, что если убью кого-то, то он и правда умрет, и значит, если я доберусь до теплоцентрали и взорву этот городишко к чертям, он и правда...
...в следующий раз я проснулся так, что лучше бы не просыпался вовсе – на этот раз мое тело было ненастоящим, мертвым, искусственным, и голос где-то в голове говорил, ты здесь осторожнее, вон к тому пепелищу не ходи. Там нехорошее всякое происходит, говорят, там первый поселенец жил, он там умер, а каждые тридцать лет возвращается, вселяется в чье-нибудь тело, и всех убивает. Последний раз вот подросток какой-то в эту заброшку залез, он в подростка подселился, и в его теле вообще весь город сжег. Так что ты осторожнее там, мы-то, конечно, не люди уже, а мало ли...
Конец