— Чандрагупта? Что такого ты сделал, мальчик? Украл? Нет, нет, махараджа, это невозможно.
Но Дханананд упорствовал:
— Да, да. Украл! Он украл то, что принадлежит только мне. Но каков смельчак! Он не побоялся открыто
явиться с краденым ко мне. Он заслужил примерное наказание, и только потому, что он твой племянник, я
прощаю его. Бог с тобой, Чандрагупта!
— О нет, махараджа, — с наигранным ужасом произнесла Мурадеви, — если он что-то взял у вас, он
сейчас сложит это к вашим стопам.
— Глупышка! — рассмеялся Дханананд и обнял жену. Погляди-ка в зеркало. А потом взгляни на него.
Разве не украл он то, что принадлежит только мне — вот эти черты? Разве не похитил он эту дивную красоту? А
кто, как не я, ее безраздельный властелин? Какие еще нужны доказательства преступлении? Ну что, грабитель?
Сознаешься в своей вине? — И раджа милостиво улыбнулся Чандрагупте.
Мурадеви рассмеялась с облегчением и, глубоко вздохнув, пожаловалась:
— Ох, как я напугалась! Я думала, вы в самом деле… Все во мне оборвалось. Я знала, что сын моего
брата никогда бы не смог…
— Но разве я сказал неправду? Взгляни на него. Он вылитая ты, только в обличье мальчика. Я хорошо
помню тебя, такой ты впервые вступила в мой дворец. Тебе было столько же лет, сколько теперь ему И все то
же: черты лица, взгляд…
— Только пусть судьба его не будет похожа на мою. Да минуют его несчастья!
— А разве ты не счастлива теперь? — ласково спросил раджа.
— Сын арьев, если вы не разгневаетесь, я скажу: в вашей ласковой улыбке — ответ на ваш вопрос.
Окончилось первое свидание Чандрагупты с раджей Дхананандом. Мурадеви была удовлетворена. Все
прошло так, как ей хотелось. С согласия раджи она устроила юношу в своем дворце, позаботилась о том, чтобы
ему было уютно и покойно, как дома. Совершила ради него жертвоприношение, чтобы отвести дурной глаз.
Строго-настрого приказала ни от кого, кроме нее, не принимать еды и питья. Чандрагупта не понимал ее
опасений, но Чанакья наказал своему ученику во всем подчиняться Мурадеви, поэтому он не стал ни о чем
расспрашивать, а просто пообещал, что будет поступать, как она захочет.
Вот так и обосновался Чандрагупта в стране Нандов, в самой Паталипутре, и больше того — во дворце
любимой жены раджи.
Прошло несколько дней. Как обычно, Мурадеви сидела подле раджи, когда пришла одна из ее служанок и
сказала:
— Госпожа, пришла посланница от махарани1 Сунанды с письмом к махарадже и подношением. Мы
хотели взять их у нее, но она говорит, что ей приказано отдать все прямо в руки радже, иначе она вернется
назад, Она у входа. Что прикажете ей сказать?
Страшно было взглянуть, как разгневалась Мурадеви.
— Негодная! — обрушилась она на служанку. — Почему же ты сразу не впустила ее? Сколько раз я
говорила тебе: если придут посланцы от других жен, не вздумай им отказывать. В любое время смело вводи их
к радже. Я не желаю никому горя и тем более не хочу быть причиной чужой беды. Разве они не такие же жены
махараджи, как я? Ступай, позови ее, пусть передаст радже то, что ей велено.
— Да зачем приводить ее сюда? — вмешался раджа. — Взять у нее то, что она принесла, и делу конец.
Но Мурадеви снова горячо возразила:
— Нельзя так поступать, махараджа. Ее госпожа повелела ей сложить все к твоим ногам, зачем же
заставлять ее нарушать приказ? Ступай, — повторила она служанке, — скажи, пусть войдет. Махараджа ждет
ее.
Служанка ушла и в скором времени вернулась, ведя за собой посланницу махарани. В руках последней
было письмо и золотая корзиночка. Войдя в покои и сложив подношение к ногам раджи, служанка сказала:
— Махараджа, царица Сунанда кланяется своему повелителю. Она просит великого раджу прочесть это
письмо и принять от нее подарок. Мне велено дождаться ответа. Каково будет повеление махараджи?
— Что это еще за послания? — недовольно проговорил Дханананд. — Унеси все назад. Я совсем недавно
был у твоей госпожи, а она уже беспокоит меня письмами. Разве нет у нее других дел? Передай, когда я приду к
ней, тогда и возьму от нее и письмо и подарок. Боже, до чего ревнивы женщины!
— Махараджа, — вмешалась Мурадеви, — зачем обижать понапрасну? Прочтите хотя бы письмо. Когда
не принимают то, что послано с любовью, это такая обида для пославшего, такое горе! Я почтительно прошу
вас: не отвергайте подношения и письма махарани. Хотите я сейчас открою его и прочту вам?
— Милая Мурадеви! Ты как будто совсем лишена ревности. Сочувствовать другим женам? Ведь они все
ненавидят тебя и желают тебе зла, а ты берешь их сторону! Как это объяснить?
Мурадеви в ответ слегка усмехнулась и сказала:
— Махараджа, я слишком хорошо знаю, каково быть отвергнутой мужем безо всякой вины, какое это горе
для сердца женщины и какая мука. Даже врагу своему я не пожелаю и во сне пережить этот ужас. А за что мне
1 М а х а р а н и — главная жена махараджи.
ненавидеть такую верную и добродетельную женщину, как Сунанда-рани? Пусть позор падет на мою голову,
если это когда-нибудь случится!
Дханананд с удивлением и восхищением глядел в лицо Мурадеви: короче говоря, ее слова возымели свое
действие. Дханананд должен был знать, что Мурадеви — женщина редкой доброты и благородства, и ему был
представлен лишний случай убедиться в этом.
Выслушав Мурадеви, раджа обратился к служанке:
— Ступай, скажи своей госпоже, что махараджа хотел отправить назад и письмо и подарок, но Мурадеви
умолила его принять подношение. Та самая Мурадеви, которую все они так ненавидят и которая по их вине
вынесла столько мук. Ступай, это и есть ответ на письмо, другого не будет.
Служанка смиренно выслушала раджу и послушно пошла к дверям, но, уходя, она как-то странно
взглянула на Мурадеви.
Мурадеви между тем взяла в руки письмо и настаивала на том, чтобы раджа прочел его, пока наконец тот
не взял письмо у нее из рук.
— Ну хорошо. Я прочту. А вдруг ты зря так хлопочешь о других? Может быть, как раз в этом письме они
пишут что-нибудь такое, что очернит тебя в моих глазах? Кто их знает! А ты просишь за них. Хотя нет. Тут о
другом. Махарани приняла обет в честь Владыки Кайласы и посылает мне лепешки, освященные в его храме.
Она приготовила их своими руками и просит, чтобы я отведал хоть кусочек.
Мурадеви тем временем открыла корзинку, в которой были красиво уложены хорошо выпеченные
лепешки.
— Милая Мурадеви, — продолжал Дханананд, — это жертва Владыке Кайласы, нельзя пренебречь ею.
Отведай и ты со мной этой лепешки.
И с этими словами он взял одну лепешку и, разломив ее, кусок протянул Мурадеви, а другой кусок
поднес ко рту. Но как тигрица метнулась к нему Мурадеви и с криком: “Обман! Это покушение!” — оттолкнула
его руку, помешала положить кусок в рот.
— Что такое? — изумился раджа. — Какой обман? Что такое ты говоришь? Какое покушение?
— Это покушение на вашу жизнь! — Мурадеви тяжело переводила дыхание — Там яд… Я уверена…
Сейчас… посмотрим…
И она крикнула прислужнице:
— Скорее! Принеси сюда мою Белянку.
Гла в а XIV
ОТРАВА
Стоило посмотреть на Мурадеви, пока служанка ходила за кошкой. Сравниться с ней могла бы разве
только нежная мать, опасающаяся за жизнь своего ребенка перед лицом неведомой опасности. Всем своим
существом она словно собралась в комок, точно готовясь защитить птенцов, прячущихся за ее спиной. Она
встала между раджей и корзинкой с лепешками, будто боясь, что Дханананд все же возьмет из нее кусок.
Раджа был в изумлении. Он не сразу понял причину ее волнения и несколько раз растерянно спрашивал:
“Что такое? Что случилось?”. Но Мурадеви была как безумная и не отвечала на его вопросы.
Служанка принесла кошку.