Награждение Георгиевскими крестами в русской армии было престижным. Почитание св. великомученика и Победоносца Георгия распространялось на Руси с первых лет христианства. Его имя давалось членам великокняжеских семейств, он считался небесным покровителем русского войска. Великий князь Ярослав I Владимирович Мудрый после победы над печенегами в 1036 г. основал монастырь Св. Георгия и учредил посвященный ему праздник 26 ноября. С великого князя Дмитрия II Ивановича Донского св. Георгий считается покровителем Москвы. После победы в Куликовской битве 1380 г. на печатях и монетах Московского великого княжества появляется изображение всадника с копьем, которое постепенно было отождествлено с образом св. Георгия и затем вошло в состав российского государственного герба. В правление царя Федора I Ивановича воинам за храбрость вручались монеты с изображением Св. Георгия для ношения на шапке или на рукаве.
Во второй половине XVIII века начала складываться система Георгиевских наград. К ним относились и Георгиевские кресты. Первоначально это была медаль «За храбрость» на Георгиевской ленте, которую учредили в 1789 г. при императрице Екатерине II Великой для рядовых и унтер–офицеров, отличившихся в бою со шведами в устье реки Кюмене. С 1807 г. ею стали награждать за отличия солдат нехристианского вероисповедания. В 1879 г. установлена 4–я степень медали. По статуту 1913 г. медаль «За храбрость» причисляется к ордену Св. Георгия, ею награждаются рядовые и унтер–офицеры за «проявленные ими в военное или мирное время подвиги мужества и храбрости», а также гражданские лица за отличия в бою против неприятеля. 1–я и 2–я степени Георгиевской медали — золотые; 3–я и 4–я — серебряные. На аверсе — изображение императора Николая II, на реверсе — надпись «За храбрость», обозначение степени и номера. 1–я и 3–я степени — на ленте с бантом. В ходе Первой мировой войны Георгиевские медали, как и кресты, стали изготавливаться из недрагоценных металлов. После Февральской революции 1917 г. вместо портрета императора на медали изображался св. Георгий. Награждение Георгиевской медалью осуществлялось по старшинству степеней. В отличие от Георгиевского креста статут 1913 г. сохранил практику выделения определенного количества этих медалей для воинских частей (кораблей) за коллективные отличия (из расчета 2—5 на роту).
В сентябре 1915 г. В. И. Чапаев снова проявляет отличие и снова удостаивается новой награды. «Объявляется в приложении список нижних чинов, — отмечалось в приказе по 326–му Белгорайскому полку от 18 ноября 1915 г., — награжденных от имени его императорского величества государя–императора 16 сентября сего года великим князем Кириллом Владимировичем Георгиевскими крестами 2, 3 и 4 степеней, каковым производить выдачу добавочного жалования с указанного числа.
Список
… 30. Младший унтер–офицер 1 роты Василий Иванович Чапаев — крестом Св. Георгия 4–й степени № 463479»[9].
В конце сентября 1915 г. подразделения 326–го Белгорайского полка вели упорные бои с противником в лесах между деревнями Цумань и Карпиловка, потеряв более 260 человек ранеными. В их числе был и Василий Иванович, который с 27 сентября считался больным и был исключен с провиантского и приварочного довольствия при полку. Детали этих боев неизвестны. Но надо полагать, что Василий Иванович действовал отважно и самоотверженно, так как 1 октября командир полка полковник Чижевский подписывает приказ о присвоении Чапаеву нового воинского звания — старший унтер–офицер.
В госпитале Василий Иванович провел два месяца. 30 ноября 1915 г. он прибыл в ставший уже родным 326–й Белгорайский полк и был снова зачислен на довольствие.
Один из земляков Василия Ивановича, К. Пантелеев, вспоминал, что в начале 1916 г. Чапаев приехал в Балаково на побывку.
«Мне довелось увидеть Василия Ивановича в трактире Цепунина, куда я со своими товарищами зашел поиграть на биллиарде, — рассказывал Пантелеев. — Недалеко от маленькой сцены за сдвинутыми столами сидели заводские рабочие и пристанские грузчики, товарищи В. И. Чапаева.
Среди них с гордым видом сидел сам Иван Степанович Чапаев, а рядом, с браво подкрученными небольшими усиками и гладко причесанный под ласточку, его сын Василий. На его гимнастерке поблескивали георгиевские кресты и медали. Он что‑то увлеченно рассказывал сидящим за столом товарищам, а те внимательно слушали…
Подойдя ближе к столу, я прислушался к разговору.
— Осточертела солдатам война, изнурила их окопная жизнь до немоготы, — говорил Василий Иванович, — не хотят больше они класть головы и быть калеками ради наживы толстобрюхих богачей. Теперь солдаты больше о мире и революции толкуют да как бы лишить богатеев землицы.