Начдив пытался преследовать казаков по пятам, требовал от комбригов решительных действий на уральском направлении. 10 июля он предписал комбригу 73-й Кутякову не позже 11 июля очистить правый берег реки Чеган от банд противника и «потопить его». Командиру 74-й бригады Зубареву было приказано зачистить правый берег Урала от казаков по дороге из Илецкого Городка на Уральск. 75-й бригаде поручалось овладеть хуторами Рубежный и Требухин. 25-й кавдивизион получил приказание «стремительным налетом броситься вдоль р. Урал, не давая противнику перевозить обозы на левый берег, уничтожая его в волнах Урала».
Постоянное стремление Чапаева не просто нанести поражение, а разгромить противника, чтобы не допустить восстановления его сил, можно объяснить также недовольством героя тем, что многочисленные победы над неприятелем не приводят к завершению войны, полному успеху операции, не позволяют ему и его бойцам вернуться к семьям и привычным мирным занятиям. Другое дело, что регулярные требования «утопить» противника в водах Белой, Урала и их притоков могут навести на мысль о чрезмерной жестокости и мстительности Чапаева, его стремлении не только подавить военное сопротивление казаков, но и разделаться с ненавистным сословием, продолжавшим оказывать ожесточенное сопротивление советской власти.
История зло подшутила над Чапаевым: герой, многократно требовавший утопить противника, вынужден был сам спасаться от казаков в водах Урала.
Жестокость была взаимной: полки 25-й дивизии периодически обнаруживали по пути своего движения трупы убитых весной и летом пленных красноармейцев. Многие трупы были изувечены и сохранили следы пыток и изощренных издевательств. Смерть боевых друзей редко пугала привыкших к победам чапаевцам, она лишь подогревала их стремление отомстить.
Замысел начдива позволял отрезать противнику пути отхода на юг и отбросить его на Шипово-Деркульскую группу 4-й армии, окружить и уничтожить казачьи части. Штаб Южной группы Восточного фронта одобрил решение Чапаева. Начальник оперативного управления Петр Каратыгин связался с начальником штаба 4-й армии бывшим полковником Александром Андерсом и потребовал от него изменить направление наступления Шипово-Деркульской группы на юго-восток, чтобы более тесно взаимодействовать с группой Чапаева.
К исходу 10 июля бригада Ивана Плясункова вышла в район станции Переметная, а 73-я стрелковая бригада — в район Деркул и Женский Скит. Утром 11 июля командующий 4-й армией приказал начальнику Шипово-Деркульской группы начать наступление в направлении Деркул, Переметная, чтобы к вечеру соединиться с уральским гарнизоном. Наступление войск поддерживала немногочисленная авиация. Один из участников тех боев военный летчик Алексей Степанов вспоминал:
«Наступил рассвет решающего дня. Наши части, форсировав Чеган, с ходу стремительно атаковали окопы противника. Одновременно по врагу ударили чапаевцы. Мой старенький “Фарман XXX” и “Сопвич” Лабренца летали над полем боя, помогая наземным войскам. Белоказаки не выдержали. Оставляя повозки, боеприпасы, снаряжение, бросая раненых, они начали беспорядочное бегство. Прорвано было железное кольцо, которое в течение трех месяцев сжимало осажденный Уральск».
Части Шипово-Деркульской группы соединились с чапаевцами в семь часов утра 11 июля, когда 73-й и 74-й кавалерийские дивизионы встретились у хутора Новенький с 1-м батальоном 194-го стрелкового полка осажденного гарнизона Уральска. В тот же день Фрунзе и член Реввоенсовета Южной группы армий Шалва Элиава отрапортовали Ленину: «Сегодня в 12 часов дня снята блокада с Уральска. Наши части вошли в город».
В освобожденный Уральск прибыли на автомобиле Чапаев и Фурманов. Появление начдива на важном объекте описано в романе Фурманова:
«…Через реку налаживали мост. А за рекой были уже два красных полка, перебравшиеся на чем попало. Надо было спешить с работами, чтобы переправить артиллерию, — без нее полки чувствовали себя беспомощно, и от командиров стали тотчас поступать самые тревожные сведения. Чапаев не то на второй, не то на третий день по приезде в Уральск ранним утром отправился сам — проверить, что сделано за ночь, как вообще идет, продвигается работа. С ним пошел и Федор. По зеленому пригорку копошились всюду красноармейцы — надо было перетаскивать к берегу огромные бревна… И вот на каждое налепится без толку человек сорок — толкаются, путаются, а дело нейдет… Взвалят бревно на передки от телеги, и тут, кажется, уж совсем бы легко, а кучей — опять толку не получается.